Выбрать главу

Особенно забавно положение о том, что евреи не выдерживали конкуренции с греками и армянами в торговле; потому-то они, оказывается, и помогали арабам, открывая ворота византийских крепостей мусульманам.

Забавно уже потому, что сам же Гумилев приводит текст, авторство которого приписывается хронисту и врачу Иосифу бен Иегошуа Га-Когену, жившему в XVI веке: что при нашествии арабов «и спасались бегством многочисленные евреи из страны Парас (Персия. — А. Б.), как от меча, и двигались от племени к племени, от государства к другому народу, и прибыли в страну Русию, в землю Ашкненаз и Швецию, и нашли там много евреев» [3, с. 78–79].

Все книги из «Библиотечки…» — это чистейшей воды фольксхистори. То есть попытки создать свою версию истории. Версию, устраивающую этих людей вместо существующей версии, которая их решительно не устраивает.

КАКИЕ ОНИ ХОРОШИЕ

Есть литература, прямо противоположная по смыслу. В сочинениях некоторых евреев, особенно американских раввинов, из мглы времен встает гениальный, великий, необъятно мудрый еврейский народ, послуживший опорой и основой для всей мировой цивилизации. Наиболее примитивный вариант этого бреда — это, наверное, составление списка «Ста самых гениальных евреев», в который включается, по-моему, решительно всякий, кого только не лень туда включить. То, что в некоторые версии списка угодили поляки, французы и татары, — это я свидетельствую лично.

Если же мы о книгах, то лично мое воображение было потрясено творением американского раввина мистера Даймонта. Потрясено тем, как поразительно могут сходиться книжки русских и еврейских «патриотов». То есть пафос-то в этих книгах противоположный по смыслу, но главное — очень похоже. И те, и другие не хотят знать реальной истории, их она совершенно не устраивает. И тем, и другим необходима разная, но фольксхистори.

Очень похожи даже используемые выражения. У Иванова читаем: «Изменник Родины, уголовный преступник, бездарный дирижер, профессиональный картежник, антисоветчик, моральный разложенец, заядлый сионист сын Дмитрия М. Шостакович» [2, с. 213–214].

А у М. Даймонта читаем: «Ее (Америки. — А. Б.) подстрекательская конституция, известная под названием „Декларация независимости“, была явно списана с левацкой книжонки „Общественный договор“, созданной похотливым мегаломаньяком Руссо» [4, с. 385].

Уровень исторических познаний, сила аргументации, убедительность фактологической базы — все роднит Иванова и Даймонта.

«Монголы были одеты в волчьи шкуры, ели все живое — кошек, собак, крыс, вшей — и пили человеческую кровь, если под рукой не было ничего другого» [4, с. 251]. Царь лично «поручил Нилусу — печально известному монаху — придумать какое-нибудь новое обвинение против евреев» [4, с. 412].

Я уже не говорю, что это евреи изобрели алфавит [4, с. 63], и даже ратуша и колокола на ратуше изобретены пражскими евреями в XV веке [4, с. 321]. Стоит ли напоминать, что колокола на ратушах во Франции (почему-то не в Праге) датируются и XI веком. Все равно ведь мистер Даймонт не поймет.

Одним словом, «евреи Запада создали западную культуру» [4, с. 420] — так, знаете ли, скромненько, но со вкусом.

Взгляд со стороны на самих себя полезен всякой стране и народу, но много ли ценного в таком взгляде: Россия — это «гигантская, невероятная, лоскутная страна, отдельных княжеств, где рыскают татары и казаки» [4, с. 312].

Или вот: «Они (русские цари. — А. Б.) поняли, что евреи необходимы им для развития экономики завоеванных территорий. „Мужики“ же должны были оставаться послушными и невежественными. Евреи могли свободно передвигаться по Польше, Литве и Украине, но в „Святую Русь“, где 95 % населения составляли „мужики“, въезд евреям был запрещен. Царям удалось сохранить душу „мужиков“ в ее первозданной чистоте. В 1917 году, после Октябрьской революции, „мужики“, попавшие в Москву и впервые увидевшие автомашину, крестились и громко шептали: „Господи, помилуй“. Они думали, что увидели дьявола или еврея» [4, с. 313–314]. Кем надо быть, чтобы всерьез писать все это, чтобы переводить на русский язык и распространять в России подобную макулатуру, пусть думает сам читатель.