Так вот, ни одного израильского вуза в этих списках не было. Ни по каким предметам, ни одного. А вот Красноярский университет, и тем более Московский физтех — были. Когда я с милой улыбкой объяснял, каким именно способом намерен обеспечить своим сыновьям это самое, конвертируемое, в ответ начиналась та самая кошачья истерика: раздавались нечленораздельные звуки, какая-то смесь кошачьего воя, рычания и стона.
(Кстати, один из сыновей Айзенбергов уже после драпежа в Израиль доучивался в Красноярском медицинском институте. А сколько крику было про плохое образование в СССР и замечательное в Израиле — это же мама родная!)
История эта очень поучительна именно как пример того, как создаются самые невероятные мифы. А от людей, что характерно, требуется их неукоснительно принимать.
Это все очень напоминало мне историю одной забавной организации, Общества плоской земли. Есть в Британии такое общество, члены которого (их, если не ошибаюсь, около сорока) вполне серьезно считают, что Земля, естественно, вовсе не круглая, а плоская. Что она круглая, придумали злые ученые назло простым людям, а правительства дурачат простых людей из своих каких-то соображений. Но, во всяком случае, учение о шарообразности Земли — великое зло! Земля «на самом деле» плоская… Общество регулярно собирается, зачитывает доклады, ведет протоколы заседаний… А что? Его члены законопослушны, общество не нарушает никаких правил, не приносят явного вреда… А верить во что-то или не верить имеет право каждый свободный гражданин Британии. Чем не Шафиров, который то ли был «истинным арийцем», то ли которого вообще не существовало…
Стоило мне рассказать об этом обществе идеологическому еврею — и, ясное дело, истерика только крепчала. Ведь я затрагивал еще один племенной миф: евреи-де необычайно умны, и все их утверждения основаны на логике, здравом смысле и науке. Я же ставил собеседника перед выбором — или наука, или мифы. Он выбирал мифы — и тем самым нарушал очень важную для большинства евреев норму, восходящую к нормам иудаизма. Выбрал бы логику, науку — и тотчас обнажилась бы несостоятельность партийного мифа… О вэй!
За свои права, как известно, необходимо бороться. Борьба требует организации, привлечения средств, своих вождей, мучеников и героев.
Превратить свою национальность в политическую партию пытались многие евреи в самые разные времена. В странах Европы процветающие и богатые евреи боролись за предоставление гражданских прав своим сородичам, за право войти в гражданское общество и стать британцами, французами и немцами. Они добились своего, эти еврейские политические и общественные деятели, и до сих пор их деятельность вызывает уважение.
Вообще-то, борьба за право ходить в синагогу, праздновать имеющиеся в иудаистской религии еврейские праздники, изучать иврит и учить детей на идиш сама по себе может вызывать только уважение, — как и мученики и вожди этой борьбы.
Но вот беда! Политические евреи в СССР не могли возглавить разумных и достойных людей, борющихся за равные права. Права эти давным-давно получены, а люди разумные и достойные давным-давно полные ассимилянты. Академики, врачи и даже спекулянты с черного рынка вовсе не рвались к тому, чтобы их кто-то возглавлял и вел, потому что не слишком уверенно осознавали себя евреями и потому что их политические интересы лежали в совершенно иных областях, не в национальной и не в религиозной.
Политические евреи не могли встать во главе союзной республики… Разве что Еврейской автономной области в составе Хабаровского края (где евреев было 4 % населения). Они не могли бороться за то, чтобы их народу и их республике давали больше союзных ресурсов (как это делали армяне и казахи). Они даже не могли бороться за то, чтобы евреям стало лучше жить в Советском Союзе: и не допустил бы никто откровенного разговора, и ответить можно было очень даже мотивированно: что евреи и так имеют больше возможностей, чем все остальные народы Советского Союза.
В итоге политические евреи могли возглавлять только тех, кто сам шел «в евреи», — идеологических евреев в первую очередь. А опираться приходилось на люмпен-евреев — серьезные люди в сионисты, как правило, не шли. Идеологией политической борьбы стали идеи «великого и неделимого» библейского народа, а единственным внятным политическим лозунгом стало право на эмиграцию.
Борьба под такими лозунгами и за такие ценности как-то требует уже совсем других и вождей, и мучеников… не похожих на еврейских общественных деятелей XIX века и не вызывающих большой симпатии.
Столкновения народов в ходе распада СССР вызывали борьбу между ними: за территорию, границы, остатки богатств Советского Союза. У евреев же борьба за свои права неизменно приобретала все тот же сладкий привкус эмиграции. Поборюсь — и меня выпустят!
Политические евреи могли бороться против Советского Союза на стороне западных правозащитников, антикоммунистов, политических правых или сионистов. Боролись они, может быть, даже идейно, считая самих себя и свой народ жертвами режима, но в перспективе железно имели ту же самую эмиграцию.
Вроде бы после 1991 года «бороться» за эмиграцию уже не нужно. Хочешь? Да пожалуйста, вали куда угодно. Так и идеология не нужна?! Нет, идеология по-прежнему необходима! «От ужасов советского быта едут добропорядочные совслужи. Чтобы убедить себя в правильности сделанного шага, им нужна идеология — обидно же признаваться, что едешь за жратвой» [218, с. 322].
Отъезжантам «приходится» включать ту же набившую оскомину пластинку — про антисемитизм, надвигающиеся погромы и злобность русских по отношению к Божьим избранникам.
А в газете «За русское дело» развлекались такими стихами: