А самое главное — действия Николая I и его правительства не становятся актом «вторжения во внутренние дела». Потому что у евреев в Российской империи не было никаких таких внутренних дел. Вам понятно, господин хороший? А нет, так оставляю вас с вашим непониманием, дело ваше.
Итак, причинив евреям (и русским тоже) невероятное количество зла, Николай I совершил хотя бы один хороший поступок — упразднил кагальную организацию. С отменой рекрутской повинности в 1856 году и особой подати в 1863 власть общины резко ослабевает. Настолько, что еврей реально может с ней больше совсем не считаться, возникни у него такое желание.
И это в то самое время, когда русских крестьян, освобождая от крепостной зависимости, оставляют в тисках этой самой замечательной общины!
При Александре II, если еврей поступал на службу, никаких ограничений на его продвижение не накладывалось. — «С получением чина действительного статского советника еврей на общих основаниях возводились в потомственное дворянство»[7, с. 331]. С 1865 года разрешен прием иудаистов в военные врачи, затем, с 1866 и 1867 годов, врачам-евреям разрешено служить по министерствам народного просвещения и внутренних дел.
И до этого многие крещеные евреи достигали в Российской империи высокого положения. Можно назвать министра графа Канкрина, сына раввина при Николае I; военного врача, статского советника Максимилиана Гейне (брата поэта); генерала-губернатора Безака; Гирса, дипломата, министра при Александре II; Гирса, директора Александровского лицея; Саломона, шталмейстера двора (придворный чин III класса, равный тайному советнику в штатской службе и генералу в военной); генералов Кауфмана-Туркестанского и Хрулёва, а в Департаменте полиции Виссарионова и Гуровича.
Но тут уже идет речь о несколько другом явлении — о дворянах, исповедующих иудаизм и говорящих дома на идиш. По переписи 1897 года, 196 дворян называли своим родным языком «разговорно-еврейский жаргон», то есть идиш. А среди личных дворян и чиновников таких уже 3371 человек. Фабрикант Бродский даже стал предводителем дворянства в Екатеринославской губернии.
2000, и даже 3000 человек — это не очень много в масштабах Российской империи. Даже если добавить сюда примерно 3 тысячи служивших чиновниками выкрестов — все равно получается немного. Но ведь лиха беда начало… Процесс пошел!
Одно из самых фальшивых утверждений в книге А. И. Солженицына — про то, что «в отношении образования почти магическое изменение произошло с 1874 года — после издания нового воинского устава, предоставляющего льготы по службе лицам с образованием» [6, с. 163].
То есть получается примерно так: евреи кинулись получать образование, желая отсрочки в несении военной службы и ее облегчения. Почему-то почтенный мэтр цитирует и Марка Алданова, который свидетельствует: евреи могли получать теперь офицерские чины, «нередко получали и дворянское звание» [34, с. 45].
Отметим: у евреев (по крайней мере, у некоторых) в 1870-е годы изменилось и отношение к военной службе. Как интересно! И уж, конечно, никак это не сводится к желанию получить отсрочку. Но главное — так ли уж тесно связаны между собой закон 1874 года и массовый приток евреев в гимназии и университеты?
Момент такого массового притока обязательно наступает в каждой стране, где живут евреи и происходит их эмансипация. В XVIII веке национально озабоченные французские отцы-иезуиты истерически вопили — евреи вытесняют христиан! Евреи расхватывают все стипендии и премии!
В Германии середины XIX века теоретики национального возрождения грустно качали головами: «Евреи — это наше несчастье!», «Германия стоит на грани иностранного порабощения».
Во всех этих случаях евреи, стремясь к образованию, нимало не спасались от воинской службы. Просто наступал момент, когда изменение условий жизни и пропаганда достигали своего: начиналась эмансипация. Цель европейских правительств оказывалась достигнута! И уже не для единиц, для множества евреев становится ценным не традиционное религиозное образование, а светское, идущее от гоев. Еще деды и даже отцы отвергали его, боясь отступиться от религиозных и традиционных основ. Но пришли другие времена, и новое поколение хочет учиться так же сильно, как предки; так же, как они, считают образование неотторжимым от любого социального успеха… Но учиться хотят уже совершенно другому!
Вот и в России в 1870-е годы стало взрослым поколение евреев, жившее уже в новых условиях. Конечно, смена поколений — дело долгое и трудное, но ведь на рубеже 1850-х и 1860-х годов условия жизни евреев изменились очень круто. Даже круче, чем условия жизни крестьянства.
Жизнь еврейского парня, родившегося в 1830 или 1840 году, мало отличалась от жизни его отца, родившегося в 1810 или 1800, или даже прадеда, помнящего приезд Екатерины II в Шклов. А вот парень, родившийся в 1845 или тем более 1850 году, уже не мог угодить в кантонисты. Подростком он видел, как в России происходят (и обсуждаются старшими) разнообразные реформы, а юношей получил возможности, которых не было не только у его отца, но и у брата, если брат старше его лет на десять и даже на пять.
Это изменение — результат работы и правительства, и его добровольных агентов — образованных русских людей. Известно, что знаменитый хирург и врач Пирогов, став попечителем Новороссийского учебного округа, старался убедить евреев в пользе учения. То же самое делали многие русские врачи, преподаватели и просветители.
Еще в начале 1860-х годов евреи вовсе не рвались войти в русскую культуру. Широко известный в более позднее время судебный деятель Я. Л. Тейтель вспоминает, как в Мозыре «директор мозырьской гимназии… часто… обращался к евреям, указывая на пользу образования и на желание правительства видеть в гимназиях побольше евреев. К сожалению, евреи не шли навстречу этому желанию» [37, с. 15].
Скажем так: евреи долго не шли навстречу этому желанию. Но постепенно созревал плод усилий множества русских людей и правительства Российской империи. «До половины 19 в. даже образованные евреи, за редкими исключениями, не знали русского языка и литературы, прекрасно владея в то же время немецким языком» [13, с. 334].
Образованные евреи могли знать Шиллера и уж, конечно, Гейне, но вполне могли вообще не знать Лермонтова и Батюшкова и почти не слышать о существовании Пушкина.
До Крымской войны в еврейской среде считалось, что уж если изучать литературу и культуру христиан, то в первую очередь знать немецкие язык и культуру. После Крымской войны еврейское просветительство шло под мощнейшим влиянием русской культуры.
«Русские веяния ворвались в еврейскую среду в 60-х годах XIX века. До этого евреи не жили, а проживали в России» [38, с. 130]. Еще в 1863 году евреев в гимназиях было по своей процентной норме 3,2 % и учеников, и всех евреев-подданных Российской империи.
В конце 1860-х началось движение… и во всех гимназиях и прогимназиях страны с 1870 по 1880 год процент евреев возрос вдвое, достиг 12 % учащихся, в Одесском учебном округе — 32 %, а по отдельным учебным заведениям зашкалил за 75 %.
В 1881 году в университетах стало около 9 % студентов-евреев, к 1887 году — уже 13,5 %. На медицинском факультете в Харькове их стало 42 %, в Одесском университете — 31 %, а на юридическом факультете в Одессе — 41 %.
При этом евреи учились очень охотно и очень часто забирали себе большую часть наград и стипендий. Кроль отмечал, что у молодых евреев, в том числе и у девушек, «стремление к образованию… носило буквально религиозный характер». А что? Очень верно подмечено — именно что религиозный.
Интересно, что деятели первого поколения русско-еврейской интеллигенции родились «почти в соседние годы» [6, с. 169], между 1860 и 1866: С. Дубнов, М. Кроль, Г. Слиозберг, О. Грузенберг, Саул Гинзбург. И другие имена родившихся в те же самые годы: М. Гоц, Г. Гершуни, Ф. Дан, Азеф, Л. Аксельрод (Ортодокс), а П. Аксельрод и Л. Дейч — чуть раньше, в конце 1850-х.