У русских, вообще у всех европейских женщин очень сильно тяготение к такому, к патриархальному типу семьи. Вплоть до готовности воспитывать слабовольного или не успевшего войти в полную силу супруга.
Но у евреев нет такой установки. У них мужчина вовсе не подвергается насмешкам или осуждению, если его жена активнее и бойчее, если она фактически руководит семьей. Есть даже представление, что шлемазл — тот самый тип интеллектуального еврейского юродивого — естественным образом должен иметь жену, которая и денег заработает, и дом на себе потянет.
В самом иудаизме отношение к женщине своеобразное и двойственное, вполне под стать этой древней изломанной религии, в которой Бог знает, чего только намешано.
С одной стороны, женщины должны брить голову и носить парики — этим они показывают, что не выше мужчины. С другой, всегда подчеркивается, что жена — главное сокровище мужа. Христиане относятся к этому не то чтобы иначе, а скорее более сложно. Скажем, они вполне могут представить себе и другие сокровища в мужской жизни, в том числе и «более главные», и даже благополучную мужскую судьбу вообще без жены.
У евреев же получается так, что мужчина — основной труженик, но распоряжаться плодами его труда должна жена. Всякий, кто помнит советскую эпоху, согласится, что это и есть советский тип семьи. Тот, который американцы назвали «африканским».
В еврейских семьях гораздо чаще, чем в русских, реальным главой становится пожилая женщина, и именно она всеми руководит. Такое случается, наверное, во всех странах и народах, а в России в 1960-е годы англосаксы нашли смену типов семьи: с европейского на африканский. То есть с семьи, которой руководит муж, на ту, которой руководит мать.
Европейский тип семьи — это вполне научное название. Вот в названии «африканская» есть немалая доля условности, и этот древний матриархальный тип семьи часто воспроизводится во вполне благополучных, внешне вполне европейских общностях евреев.
Советская же семья — это тип семейной организации не чисто русский и не европейский. Это особый иудаистский тип семьи, навязанный европейскому народу. И потому сквозь всю советчину у нас все время прорывается еще совершенно живая, еще актуальная память о совсем другом типе отношений. Да и сама европейская семья продолжает сохраняться в качестве идеала. Какая-то часть каждого поколения все равно ее воспроизводит, даже вопреки социальным отношениям и экономике.
В результате русско-еврейские семьи и впрямь чреваты конфликтами. Только дело тут не в мистике и не в расовой теории, которую проповедует господин Казак в «Лехаиме», а в столкновении культурных норм.
Хорошо, если еврей женится на русской бой-бабе, энергичной и бойкой, склонной к лидерству в семье. Тот самый «подчеркнуто деревенский» тип, который чаще всего обнаруживает Казак у своих еврейских друзей и родственников. Только не в физиологии тут дело… Женщины из «глубинки», из семей, не сохранивших прочных традиций, — это более советские женщины. Бой-баба, воспитанная на образе Паши Ангелиной, чаще удержит возле себя еврея, воспитанного энергичной матерью. Еврей привык, что мама «самее» папы, что муж подчиняется жене, и сам легко принимает лидерство существа со вздернутым носом, плотной фигурой и отчаянными серыми глазами.
Для них обоих такой тип семьи привычен и нормален. Как бы его ни называть — советским, иудаистическим или африканским. Женщина может сделать карьеру, и тогда возникает еще более пикантная ситуация: возле жены — доктора наук или, в последние годы, бизнесвумэн, прыгает эдакий «домашний хозяин» (не путать с «хозяином в доме»!) — человек, никому не известный и ничего из себя не представляющий. Таких семей с еврейским мужем — нулем без палочки — я знаю несколько. Все они, тут Казак прав, «далеки от райского союза». Женщина начинает пренебрегать мужем, у нее появляется кто-то на стороне… Об измене муж может и не подозревать, но что им пренебрегают, что, оставаясь в постели жены, он отнюдь не занимает места в ее сердце, трудно не понять, не почувствовать. Какой уж тут «райский союз»!
Вот если женщина происходит из семьи более интеллигентной, сам союз менее вероятен. Интеллигенция ведь и менее совковая, и более патриархальная, чем широкие народные массы. То есть русская девочка вполне может увлечься евреем — почему бы и нет? Но что дальше? Девочка ждет, что муж поведет ее по жизни, что он возьмет в семье лидерство, а она будет подчиняться и учиться. Так поступали родители, таков идеал, внушенный литературой и искусством, всем строем жизни.
А супруг сам берет за руку и ждет, что его поведут. Ну и долго ли все это продлится?
Чтобы быть правильно понятым, еще раз напомню: люди необычайно разнообразны. Среди евреев есть свои «люди длинной воли», к которым совершенно не относится сказанное выше.
Рассказывали мне про еврея-калеку, который служил на железной дороге и которому отрезало обе ноги. Пенсия полагалась ему, но грошовая, и стал мужик ездить на подводе, возить грузы из Новороссийска, со станции железной дороги, по окрестным деревням. Так и ездил до полной дряхлости, до семидесяти с лишним лет. И сохранился в памяти близких и как крупная личность, и как необсуждаемый хозяин в доме.
А еще короче сказали немцы: Jedem das seine. Каждому — свое. С краткостью римлян.
Кому — быть «домашним хозяином» при жене, крупном ученом. Кому — калекой-извозчиком, и притом хозяином своей судьбы.
У интеллигенции всех племен есть привлекательное качество: способность ощущать интеллектуалов всех времен. «Собеседниками на пиру» Иоганна Гете и Фауста, персонажа народной легенды XVI века, легко становятся герои Древней Эллады, деятели прошлых эпох. Они присутствуют в настоящем, пока живы их книги, открытия, дела и мысли.
Еще совсем-недавно у русской интеллигенции существовало стойкое ощущение, что из глубины времен движется поток человеческой мысли, импульс освоения мира, познания окружающего. И это знание, по точнейшей формулировке Фрэнсиса Бэкона «знание — сила», приумножает могущество человека, избавляет его от несчастий, болезней и бед, создает неисчислимые новые возможности, включая возможность выхода в космос, да к тому же дарит острое интеллектуальное наслаждение. «Поток» начинался неведомыми миру гениями — открывателями огня, домостроения и колеса, шел через строителей пирамид, вдумчивых писцов и храмовых ученых Древнего Востока, философов Эллады, ученых Рима и Средневековья, через ученых лондонских джентльменов, создавших в XVII веке Королевское научное общество. А мы, нынешние, были, в собственном представлении, этапом этого бесконечного пути от зверя… Бог знает к чему.
Сейчас это понимание истории если и не исчезло совсем, то как-то притупилось, интеллектуальный пир умных людей (а в советское время был такой пир, поверьте мне) сменился зарабатыванием денег с помощью своих знаний и умений. «Как во всех цивилизованных странах!!!» — орали и выли прогрессенмахеры времен «перестройки». Поздравляю вас, господа, мы живем теперь, «как во всех цивилизованных странах». Довольны? Счастливы?
Тогда же, в советское время, зарабатывать деньги было не особенно важно. Люди охотно тратили время и энергию на то, чтобы читать книги, думать, обсуждать и спорить.
Собеседниками на пиру историка и философа, археолога и лингвиста легко становились Аристотель и Катон, Бероэс и Роджер Бэкон, Левенгук, Фарадей и Чарльз Дарвин.
Так вот, евреи были сильнее нас в этом понимании истории, увереннее и значительнее в своем праве на пир Всеблагих. Они указывали пример и пролагали пути. В этом они действительно лидировали по сравнению с этническими русскими. Очень может статься, сказывалась старая религиозная норма иудаизма: видение всех иудаистов всех времен как евреев, людей одного народа.