Специфика тогдашних судеб проявляется очень отчетливо и при формировании научных школ. Скажем, будущий основатель ленинградской школы палеолитоведения Павел Иосифович Борисковский «при своем буржуазном происхождении, однако, сумел поступить в университет», «правда, среди его друзей-сокурсников были и представители буржуазии (Кричевский, Бернштам), они же — комсомольцы» [163, с. 33]. А остальные соученики Борисковского и Бернштама были выходцами из пролетариата, и это очень даже сказалось потом на поведении и на взаимоотношениях этих двух очень разных групп людей.
Именно этим декретом создавалось новое привилегированное сословие из национальных меньшинств, евреев в первую очередь. Закладывались основы русско-еврейской цивилизации, делались обычными биографии типа биографии писателя В. Аксенова, который по отцовской линии крестьянин в третьем поколении, а по матери — барон Гинцбург.
Эта роль евреев как столпов советской власти нашла отражение во множестве анекдотов.
«Если за столом сидят шесть комиссаров, то что под столом? — Двенадцать колен Израиля».
«Чай Высоцкого, сахар Бродского, Россия Троцкого».
«Еврей присужден революционным трибуналом к смертной казни. В ужасе он вскрикивает по-еврейски традиционную формулу: „Слушай, Израиль, наш Господь — Единый Бог“. Весь трибунал инстинктивно встает и отвечает: „Да будет благословенно Его Царство во веки веков“».
«Что такое трест? Троцкий Разрешил Евреям Свободную Торговлю».
Но самое любопытное здесь: «Происходит заседание Совнаркома. Вдруг Каменев заявляет, что ему надо спешно уйти. Куда? В синагогу, чтобы совершить молитву поминок об умершем отце (для чего требуется наличие минимум десяти взрослых евреев). Тогда Ленин заявляет: „Для чего уходить? Я выйду, и ты можешь совершить свою молитву здесь на месте“».
Любопытно здесь именно то, насколько в представлении современников потомок выкрестов Ленин не был евреем!
Все эти анекдоты цитируются из еврейской газеты «Die Zeit» от 13 апреля 1923 года [123, с. 209]. Развлекались себе люди, веселились.
Ходила и такая частушка;
У украинцев свой гетман, У поляков есть свой круль. А у русского народа Не то Янкель, не то Сруль.А во время Гражданской войны пели такое:
Чай Высоцкого, Шинель Бродского, Красна армия жида Троцкого.Жаль, что эту книгу будут читать дамы, и я не могу привести несколько еще более замечательных перлов народного творчества.
ЗАПРЕТ НА КРАШЕНЫЕ ЯИЧКИ
Одновременно запрещена была елка. Запрещены были все атрибуты Пасхи, включая крашеные яйца или возглас «Христос воскресе!». Запрещено и Рождество, и, празднуя Новый год, власти старательно следили, чтобы ни-ни! Никакого религиозного дурмана!
Запрещены были целые пласты русской литературы и культуры. Поколения русских людей в СССР не читали религиозной философии, просто не слыхали имен Соловьева и Мережковского.
В довоенное время не печаталась большая часть русских писателей даже начала — середины XIX века, а уж тем более конца XIX — начала XX столетия. Даже «попутчики» типа Боборыкина или Кропоткина не печатались, а уж тем более «клерикалы» и «антисемиты» типа Лескова или Достоевского. Поэты и писатели Серебряного века, все русское зарубежье «не существовало» вернее, чем если бы оно переместилось на Марс.
Также запрещены и Клюев, и Васильев, и Есенин. Их как бы и нет. За томик Клюева, найденный при обыске, не расстреливали, как за томик Бухарина или Троцкого, но уж с карьерой можно было распроститься наверняка, причем не только с партийной карьерой, но и с самой что ни на есть профессиональной.
Я уж молчу о том, что изгонялись и «вычищались» со службы, из системы образования и даже из столичных городов в основном русские. Какая судьба ожидала этих людей, хорошо видно хотя бы на примере Марии Александровны Гартнунг — дочери Пушкина, имевшей неосторожность дожить до 1921 года. Едва живая от старости и голода старуха несколько раз приходила на прием к Луначарскому, тот обещал «рассмотреть вопрос», и она снова и снова являлась к этому «вершителю великих дел». Луначарский даже созывал своих людей посмотреть на «настоящую живую дочку Пушкина», но никакой помощи не оказал. Мария Александровна умерла от голода в 1921 году.