Исаак Осипович Дунаевский, автор бравурных маршей и комсомольско-молодежных песен, активнейшим образом использовал еврейскую музыкальную традицию. Ставшая всемирно известной «Песня о Родине» — «Широка страна моя родная» впервые исполнена в кинофильме «Цирк». Она создана на мотив известного иудаистического гимна. Пусть столь же искренние, столь же и наивные люди считают его музыку новым словом в русском искусстве. Фактически же это — синтез, возникший после… гм… гм… после исчезновения русской музыки. Вместе с русской интеллигенцией.
Живопись… Два по-настоящему крупных художника старой России: Пастернак и Левитан. Но, уж простите, оба — русские еврейского происхождения. Бродский? Да, нарком на прогулке выписан очень неплохо, а уж Ленин на фоне Кремля… В общем, все это не особенно серьезно.
Вот что породили русские евреи на рубеже веков и продолжали «порождать» в СССР — так это так называемый «русский» авангард, так называемая абстрактная, она же беспредметная живопись. Здесь приоритет евреев, и притом русских евреев ашкенази — вне всякого сомнения.
Первую в мире абстрактную картину нарисовал некто Кандинский в 1913 году, потом туда же ударились Малевич, Альтман, Шагал, Штеренберг, бывший одно время наркомом искусств. В эту пору Малевич в своих статьях прямо требовал «создания мирового коллектива по делам искусства» и учреждения «посольств искусств во всех странах», «назначения комиссаров по делам искусства в губернских городах России», «проведения новых реформ в искусстве страны». Потому что «кубизм, футуризм, симультанизм, супрематизм, беспредметное творчество» — это искусство революционное, позарез необходимое народным массам. И необходимо «свержение всего академического хлама и плюнуть на алтарь его святыни».
Не могу сказать, что именно отражают несовпадение спряжений и падежей в этих выкриках Малевича — революционную форму или попросту плохое владение русским языком. Но, во всяком случае, так он видел роль «черных квадратов», писающих треугольников, порхающих над городом дедов-морозов и прочего безобразия.
Среди этих людей как-то странно смотрится «чисто русский» Павел Филонов, но он тоже выступает одним из теоретиков жанра. «Класс, вооруженный высшей школой ИЗО, даст для революции больше, чем деклассированная куча кремлевских придворных изо-карьеристов. Правое крыло ИЗО, как черная сотня, выслеживает и громит „изо-жидов“, идя в первых рядах советского искусства, как при царе оно ходило с трехцветным флагом. Заплывшая желтым жиром сменовеховская сволочь, разряженная в английское сукно, в кольцах и перстнях, при цепочках, при часах, администрирует изо-фронт, как ей будет угодно: морит голодом, кого захочет, объявляет меня и мою школу вне закона и раздает своим собутыльникам заказы» [182, с. 64].
Это Филонов писал уже после того, как великий вклад «изо-жидов» (уж простите, формулировка-то его собственная) перестал оплачиваться государством и стало ясно — наркомата искусств со своими комиссарами не будет.
Очень забавно, что под конец жизни, уже в Париже, Кандинский прикладывал титанические усилия, чтобы не считаться «русским художником», а его все равно считали русским. Как он ни орал устно и письменно: мол, еврей я! еврей! — в глазах-французов он оставался русским, и все тут. Впрочем, французский ученый написал и о другом человеке: «Мне удалось познакомиться с русским философом Львом Шестовым» [183, с. 7].
Несправедливо? Как сказать… Эти люди прожили жизнь, как деятели русской культуры, и говорили по-русски всю жизнь. Так их и оценили французы.
А вот о качестве вклада я предоставляю судить самому читателю. Время сейчас для этого самое подходящее. Когда Хрущов приказал сметать выставки абстракционистов бульдозерами — слишком многие люди стали защищать абстракционизм не потому, что тонко разбирались в искусстве, а чтобы заступаться за гонимых и «играть против ЦК». Но сейчас-то пыль над теми выставками опала — посмотрите на весь этот поток претенциозной бездарности взглядом не общественного деятеля, а потребителя художественных ценностей. Ну и сделайте собственные выводы.
ЧТО «ОНИ» ДАЛИ «НАМ» В ЛИТЕРАТУРЕ?
Сейчас забавно вспоминать, что в 1909 году Корней Чуковский разразился статьей в газете «Свободная мысль» и потом в еженедельнике «Нева»: «Евреи и русская литература». Корней Иванович полагал, что евреи дали русской литературе очень даже немного. В. Г. Тан (Богораз) тогда яростно протестовал, а вот В. Жаботинский занял другую позицию: «Если господину Тану или другим уютно в русской литературе, то вольному воля… При малом честолюбии и на запятках удобно» [184, с. И].