В ЦИВИЛИЗОВАННОМ МИРЕ
Наивно думать, что страсти по евреям кипели в одной только Российской империи. XIX век, помимо всего прочего, стал классическим веком антисемитизма, и мало где гонимое племя вызывало такой уж восторг и такое уж единодушное принятие.
Только два западных государства изначально заявили о том, что считают евреев своими гражданами: Франция после революции 1789–1793 годов, и Соединенные Штаты Америки.
Но и тут были свои, и довольно существенные проблемы. Наполеон евреев, говоря мягко, недолюбливал, да и не все отцы-основатели США были согласны с включением евреев в число «людей любой веры», которым из-за их веры «никогда не будет отказано в праве занимать любые должности».
Бенджамин Франклин, например, высказывался таким образом: «Если мы, путем Конституции, не исключим их из Соединенных Штатов, то менее чем через двести лет они ринутся в большом количестве, возьмут верх, проглотят страну и изменят форму нашего правления. Если вы не исключите их, то менее чем через двести лет наши потомки будут работать на полях, содержа их, в то время, когда они будут потирать руки в своих конторах. Я предупреждаю вас, что если вы не исключите евреев навсегда, то ваши потомки будут проклинать вас в ваших могилах. Евреи, джентльмены, являются азиатами, они не могут быть никогда другими».
Поскольку сегодня, через 230 лет после этих страстей, белые протестанты англосаксонского происхождения пока еще не мотыжат хлопковых плантаций, я делаю вывод, что Франклин все же несколько преувеличивал масштабы бедствия. Но что он говорил — то говорил. И отметим: пожалуй, первым (или в числе первых) Франклин высказал важнейшую идею: что евреи — вовсе не европейцы. Спустя не очень долгое время к этой мысли придется вернуться многим интеллектуалам и государственным деятелям (в том числе еврейского происхождения).
В большинстве же стран Европы эмансипация евреев завершилась только в середине XIX века, и не всегда без проблем.
В Англии с XVII века не было ни одного погрома, вообще ни одного проявления неодобрения, тем более массового. И тем не менее даже в толерантнейшей Британии, когда в 1858 году решался вопрос о полной эмансипации, в палате общин раздавались голоса об «ограничении поползновений иноверцев и иноземцев».
В своей речи 22 марта 1858 года некий Ньюдигейт заявил вполне четко и ясно: «Евреи прямо и косвенно вызывают агитации и революции. Они способствуют разорению и нищете подобных им безнравственными и лукавыми уловками. Причина ненависти к ним лежит в характере иудаизма, который объединяет своих приверженцев на аморальных основах».
А лорд Харрингтон в палате лордов поддержал его в речи 12 июля 1958 года: «Я возражаю против допущения евреев, ибо они величайшие денежные заимодавцы в мире. Им безразлично, поддерживают ли они хорошие или плохие дела. Вследствие этого нации мира стонут от непосильно тяжелой системы налогов и национальных долгов. Они являются всегда величайшими врагами свободы».
Равноправие евреям предоставили — но, как видите, не единогласно.
В ГЕРМАНИИ
В Германии «антисемитизм страха» был гораздо сильнее, чем в Англии или в США, на что были глубочайшие причины: процент грамотных немцев был ниже, чем в англосаксонских странах. Да, Германия была страной университетов; да, вплоть до эпохи Гитлера в мире существовала наука немецкая — и вторая половина науки, вся остальная. Но великолепные ученые творили, замечательные открытия совершались, книги писались посреди не очень образованной страны. В Британии уже в 1800 году 50 % населения жило в городах, и даже сельское население, во-первых, очень часто вовсе не занималось сельским хозяйством, а во-вторых, и сельским хозяйством занималось не патриархальное крестьянство, а своего рода сельские предприниматели. При всей специфике труда на земле, британский фермер отлично умел вкладывать капитал, оценивать возможные доходы и получать прибыль. А если не умел — с ним происходило то же самое, что и со всяким мелким предпринимателем. Хорошо знакомый российскому читателю Джеймс Хэрриот описывает такие случаи [26].
В результате в Британии евреи составляли лишь часть населения, оставаясь по культурному и образовательному уровню одними из многих. А вот в Германии было очень много людей, для которых евреи могли составлять конкуренцию, — и в силу того, что они были образованнее и культурнее, и в силу своей большей приспособленности к городским формам производства и быта.
В историю вошли слова А. Штекера: «Евреи — это наше несчастье!» и Евгения Дюринга: «Германия стоит перед опасностью иностранного господства». Российский интеллигент знает Евгения Дюринга в основном по «Анти-Дюрингу» Ф. Энгельса. А он, представьте себе, был одним из лидеров немецкой социал-демократии и писал книги, в которых утверждал: «Еврейский вопрос есть просто вопрос расовый, и евреи не просто нам чуждая, но врожденно и бесповоротно испорченная раса». И эти книги читали — вот ведь что самое интересное!