В результате подавления независимой общественной деятельности нацменьшинств к началу 30-х почти полностью исчезла «еврейская особенность» Ленинграда. Можно даже сказать, что первенство в еврейской жизни перешло к Москве, поскольку там остались некоторые советские еврейские учреждения и издательства, представительства иностранных организаций Джойнта и ОРТ-Фарбанда, там же проживало большинство ведущих идишистских поэтов и писателей.
В Ленинграде же лидерство в религиозной жизни перешло к Хабаду, привыкшему к нелегальной работе и, быть может, готовому на большие жертвы. Только отдельные писатели и ученые не оставили еврейскую литературу и науку, однако возможности печататься на родине у них уже не было. В создавшемся общественно-культурном вакууме усилилось национальное звучание коммунистических еврейских учреждений, таких, как еврейская школа, Евдомпросвет и ЛенОЗЕТ. Опустошительный террор, подавление всех форм самовыражения нацменьшинств 1937—1938 гг. покончили и с этими последними островками еврейской жизни. В Эти годы были арестованы оставшиеся деятели еврейской культуры в Ленинграде. Наиболее жестоко пострадала синагогальная жизнь. Несмотря на отчаянные протесты верующих, практически все формы религиозной активности были запрещены; синагогальные деятели арестованы, многие из них расстреляны.
Таким образом, за прошедшие после революции два десятилетия численность евреев в Ленинграде резко увеличилась, причем их роль в хозяйственной, научно-технической и культурной жизни города выросла еще больше. Интеграция евреев в советское общество сопровождалась массовой утратой национальных особенностей, родного языка, религии и культуры, а также возможности участвовать в каких бы то ни было формах национальной жизни. Активная борьба старой еврейской общественности и религиозных лидеров задержала этот процесс, однако и им не удалось отвратить неизбежное. Большинство же евреев накануне второй мировой войны вполне солидаризировалось с советской властью и, выиграв социально, не жалело о потере национального.
В случаях противоречия в источниках сведения о еврейском населении указываются в первую очередь по данным переписей, по статьям Бинштока и Новосельского, затем — по другим специальным работам о евреях и, в последнюю очередь, по энциклопедиям. Часть цифр носит оценочный характер или вычислена автором по данным источников.
Цифры за 1920 и 1923 гг. установлены переписью не по религии, как прежде, а по признаку национальности, к которой опрашиваемый себя относил, вследствие чего могло произойти значительное занижение количества евреев. Поэтому Биншток и Новосельский оценивали действительную численность петроградских евреев в 1920 г. в 30 тыс., а в 1923 г. — в 60 тыс. (Биншток, Новосельский, 1926, с.30-31). В 1926 г. переписью ставился вопрос о народности, с указанием в затруднительных случаях записывать народность матери. В 1937 г. вернулись к формулировке 1923 г.
Данные о браках, заключенных до конца 1919 г., основаны на записях в раввинских метрических книгах. Начиная с 1920 г., то есть с момента введения гражданской регистрации, используются ее данные. Данные о родившихся и умерших по июль 1919 г. взяты из раввинских метрических книг, а затем из данных гражданской регистрации, по правилам которой национальность ребенка указывалась по матери. Показатели за 1936 г. рассчитаны приближенно по абсолютным цифрам браков, рождений и смертей за 1936 г. и численности евреев в 1937 г.
