Подготовку к Съезду задержали не только разногласия между партиями, но и общая напряженная обстановка в стране. Сроки выборов делегатов, назначенные в Петрограде на 3 — 5 декабря, переносились дважды, и они состоялись только в конце января 1918 г., когда после разгона Учредительного собрания сама идея Съезда в значительной степени потеряла свой смысл в глазах общественности. Выборы на Съезд, как и выборы в Общинный совет, принесли безусловную победу сионистам (табл. 1.1). Подсчет голосов по всему Петроградскому избирательному округу, в который входили Петроградская и Новгородская губернии, существенно не изменил общей картины. В среднем по стране, судя по отрывочным сообщениям Рассвета, выборы принесли сионистам около 65% всех голосов — больше, чем в столицах.
В выборах на Съезд приняло участие больше петроградских избирателей (31,5%), чем в Совет Петроградской общины (20%), возможно, потому, что часть еврейского населения придавала ВЕСу большее значение. Не исключено, однако, что во время выборов на Съезд горожане просто уже не так боялись выйти на улицу, тем более что «добавочные голоса» получили в основном сионисты, высоко ставившие роль общины. Меньший процент голосов собрали несоциалистические партии. Видимо, сказалось преследование новой властью либералов, в частности кадетов. Сходные результаты были на выборах в Москве. В послеоктябрьский период созвать Съезд так и не удалось. Территориальные народы (украинцы, латыши, литовцы, эстонцы, финны, поляки) немедленно после революции поспешили отделиться от большевистской России. Надежды же евреев получить экстерриториальную автономию при новой власти быстро развеялись.
Реакция населения на равноправие евреев
Реакция провинции на еврейское равноправие не везде была однозначной и выразилась в ряде населенных пунктов в антисемитских эксцессах. В Петрограде же, где эйфория первых месяцев революции ощущалась сильнее, антисемитские выступления вначале, по-видимому, были редкими. На это указывает почти полное молчание по этому поводу еврейской прессы. Так, в убийстве и ограблении пьяными матросами присяжного поверенного Б.Шлосберга даже еврейские газеты не усмотрели антисемитской подоплеки. А в мартовском призыве Известий к решительным мерам против погромной агитации о Петрограде упоминалось только в связи с появлением единичной прокламации на стене «одного дома» рядом с Государственной Думой. В марте 1917 г. московская еврейская газета, констатируя, что в Петрограде отмечено «несколько случаев погромной агитации», привела самый, на взгляд редакции, мрачный из инцидентов: на Владимирской площади некий субъект призывал проходящих солдат бить евреев. На допросе в комиссариате выяснилось, что это — барон Штромберг, опустившийся тип без определенных занятий, от которого отказались родные вследствие его дурного поведения. В этом показательном примере все — тип личности антисемита, отрицательная реакция публики, доставившей его в участок, суровый приговор суда (6 месяцев заключения) — указывали на отсутствие общественной поддержки антисемитизму.
Петроградская пресса единым хором приветствовала Декрет о равноправии. Даже Новое время, в недавнем прошлом рупор антисемитов, сочла нужным написать: «Ничто не вызывало в обществе такую ненависть к власти, как эти гонения народностей и вероисповеданий». Характерно также, что майское сообщение газеты День о погромной агитации даже не в самом Петрограде, а в монархически настроенном Павловске — резиденции великих князей — вызвало обращение ЦК Поалей Цион в Петрогоадский совет с просьбой принять меры против подобных выступлений. Аналогичный случай в провинции не привлек бы столько внимания.
Конечно, не все петербуржцы поверили, что публикация Декрета сняла «еврейский вопрос» с повестки дня. Видимо, не без причины член Петроградского совета Ю.Нехамкес еще весной нашел время ходатайствовать перед Временным правительством о перемене фамилии на партийную кличку Стеклов. Не случайным был и скептический анекдот: «Первая цель революции — равноправие для евреев — достигнута; посмотрим, что будет с другими: миром, землей и свободой».