Установление контроля над еврейской культурой и просвещением, их перестройка на «пролетарский» лад также являлись важным участком в деятельности Евкома. Средством к достижению этой цели была концентрация в руках государства культурных ценностей. В апреле 1918 г., очевидно по инициативе Евкома, Наркомпрос издал декрет за подписью Луначарского и члена Евкома Бухбиндера об организации Центрального еврейского архива по истории, общественной, экономической и культурной жизни евреев. Для этой цели предлагалось передавать вновь созданному архиву все соответствующие документы и материалы из государственных архивов, правительственных и общественных учреждений, а также из органов местного самоуправления. Центральный архив передавался в ведение Культурно-просветительного отдела Комиссариата по еврейским делам. При архиве создавались особая еврейская библиотека и Центральный еврейский музей древностей, искусства и предметов обихода. Декрет объявлял все произведения искусства, предметы древности, музеи, библиотеки, архивы и коллекции рукописей «собственностью еврейского народа», находящейся под охраной государства в лице Комиссариата по еврейским делам. Он предоставлял Евкому право реквизиции всех этих ценностей, в случае, если «будет доказано», что они «могут пропасть или испортиться, или если будет основание заподозрить (!) опасность кражи или вывоза их за границу с целью спекуляции или продажи».
Похоже, непосредственным поводом к изданию декрета послужило желание Евкома захватить музей и архив Еврейского историко-этнографического общества (ЕИЭО). Немедленно по его опубликовании, 10 апреля, представители Евкома опечатали архив и музей общества, находившийся в еврейской богадельне, под предлогом слухов о расхищении оттуда вещей. Заодно опечатали и квартиру создателя музея С.Ан-ского. Было объявлено о предполагаемой ревизии фондов ЕИЭО. Только после личного ходатайства Дубнова перед помощником наркома просвещения Гринбергом тот обещал снять печати. По прошествии двух месяцев Евком заявил, что слухи о хищениях в музее и архиве не подтвердились, а квартира Ан-ского опечатана по недоразумению, однако музей так и оставался закрытым до 1923 г.
10 апреля 1918 г. через газету Известия Евком предложил всем еврейским просветительным учреждениям прислать в Комиссариат по одному представителю для обсуждения вопроса о финансировании Евкомом новых советских еврейских школ. В августе циркуляром Евкома из программ еврейских школ было исключено преподавание религии. Преподавание иврита строго ограничивалось. Языком преподавания назначался идиш. Летом-осенью 1918 г. Наркомпрос провел перерегистрацию школ: часть школ закрыли, а остальные были национализированы в соответствии с Положением о единой трудовой школе.
Контроль над еврейской культурной жизнью Петрограда устанавливался не только путем запретов, но и через учреждение новых организаций, угодных Наркомпросу. В декабре 1918 г. при поддержке Гринберга был создан Еврейский народный университет, занятия в котором начались в феврале 1919 г. Тогда же было объявлено об организации Еврейского театра-студии и театральной школы при Наркомпросе под руководством Алексея Грановского. Еврейский отдел Губкомпроса согласился также финансировать работу трех архивных комиссий, разрабатывавших вопросы еврейской истории. Даже Еврейское историко-этнографическое общество по особому ходатайству некоторое время получало пособие от Наркомпроса. Образование этих комиссий, университета, театра, помимо своей научно-культурной значимости, спасло от голода значительную группу еврейских ученых и культурных деятелей, согласившихся сотрудничать с Советской властью в период послеоктябрьской разрухи.
Собственную культурную программу развернул и евсековский клуб им. Свердлова. Клуб объявил о наборе в драмкружок и хор, эпизодически показывал спектакли на идише. Несмотря на враждебность Евсекции к еврейской общественности, без ее участия культурная работа в клубе была бы невозможна. Там иногда выступали еврейские писатели Давид Айзман и Марк Ривесман, музыковед Зиновий Киссельгоф, историк Саул Гинзбург. Впрочем, масштабы клубной культурной работы были невелики, как и вообще заинтересованность властей в развитии еврейской культуры в Петрограде.
Политика Петросовета в связи с угрозой погромов
Октябрьский переворот усилил антисемитские настроения, так как народ воспринял новую власть, как еврейскую. Такие настроения были особенно сильны в Петрограде, где евреи составляли незначительное меньшинство, однако власть над городом, управление ЧК и контроль над печатью были переданы Зиновьеву, Урицкому и Володарскому. Не удивительно, что Смольный институт, где размещалось первое советское правительство, а затем и Петроградский комитет партии, в народе прозвали «Центрожид» (по аналогии с Центробалтом — Центральным Комитетом Балтийского флота). Резко возросший дефицит продуктов питания и топлива только подогревал ненависть к «жидам, всем завладевшими». 10 мая Дубнов записал в своем дневнике: