Кроме того, население страдало от нехватки топлива, расстроенного транспорта, выхода из строя водопровода и канализации, принудительных выселений и подселения рабочих, красноармейцев и совслужащих в «буржуазные» квартиры (декрет об этом вышел в марте 1918 г.). Дополнительным бичом были облавы с целью привлечения жителей к принудительной трудовой повинности.
Бедствия сопровождались беспрецедентным ростом смертности. Только за 4 дня зимы 1919 г. на кладбищах города было погребено 1 178 тел и еще 537 похоронить не успели. Главной причиной массовых смертей были эпидемии сыпного и возвратного тифа, гриппа, дизентерии и холеры. Эпидемия, вспыхнувшая во время похода Юденича, приняла ужасающие размеры: в январе — марте 1920 г. в больницах города было зарегистрировано около 23 тысяч случаев заболевания тифом.
В этот трудный период смертность среди петроградских евреев, как и до революции, была в 2-2,5 раза ниже, чем у остального населения, а смертность среди евреев от холеры в 1918 г. была в пять раз ниже, чем у неевреев. Однако и у евреев смертность достигала рекордных цифр — 31,2(!) на тысячу человек (1919). Именно тогда ушли из жизни несколько видных фигур еврейской общественной жизни, такие как историки Михаил Кулишер и Абрам Гаркави. Выжить было действительно нелегко, о чем свидетельствует дневник Дубнова:
13 декабря (1919 г.). Встал рано утром, оделся, облекся в пальто, калоши и шапку (в комнатах 7 град, тепла) и сел за письменный стол. Писал окоченевшими пальцами о доминиканцах и французской инквизиции 13 века. В 10 часов закусил, просмотрел газету и пошел в дровяной отдел районного Совета за ордером на дрова. Очутился в очереди сотен людей, растянувшейся по ступенькам задней лестницы огромного дома... от нижнего этажа до четвертого. Два часа простоял в этой гуще несчастных, волнующихся людей и вместе с сотнями ушел ни с чем: до нас не дошла очередь, и служащий с верхней площадки объявил, что больше ордеров сегодня выдаваться не будут; велел приходить завтра, а многие ходят уже по нескольку дней... Понимаю теперь весь ужас пророчества: «И согнулся человек, и опустился человек». Растоптано все духовное в человеке. Люди, кроме красных, не ходят, а пресмыкаются, измученные голодом, холодом, приниженцые насилием...
Физические лишения усугублялись тоской по мелькнувшей и исчезнувшей свободе. 8 февраля 1919 г. Дубнов записал:
Сколько лет еще пройдет, пока нам станут доступны вновь молоко, масло, мясо, сахар, ванна, чистая смена белья, новая одежда вместо нынешних лохмотьев, обувь, новые книги, свободные газеты, свобода собраний, свобода слова, неприкосновенность личности, возможность сообщаться со всем миром и тому подобные блага, отнятые у нас и ныне недосягаемые.
В дополнение ко всему, в городе свирепствовал «красный террор», объявленный большевиками 5 сентября 1918 г. в ответ на убийство Урицкого и покушение на Ленина. В Петрограде, главном очаге террора, Зиновьев провозгласил: «Вы, буржуазия, убиваете отдельных личностей, а мы убиваем целые классы». В первом опубликованном списке 130 расстрелянных заложников было не менее 12 еврейских фамилий. Второй и третий списки были в основном «офицерские» и поэтому не включали евреев. Несколько еврейских общественных деятелей успели познать кошмары застенков ЧК. Весной 1918 г. под арестом находился бывший председатель ЕКОПО барон Александр Гинцбург. В сентябре 1919 г. было арестовано несколько членов ЦК Сионистской организации. Причиной ареста могло стать не только участие в политической или общественной деятельности: нередко для этого достаточно было получать хлебную карточку 4-й категории.
Массовое бегство из города
В сложившейся ситуации петроградским евреям приходилось выбирать между смертью, бегством из города и поступлением на службу к советской власти. Большая часть крупной еврейской буржуазии и интеллигенции выбрала эмиграцию, что привело к быстрому истощению слоя политических и духовных руководителей общины, а также к подрыву ее финансового фундамента. Один из финансовых столпов общины Моисей Гинсбург выехал в Японию еще в июле 1917 г. Сразу после Октябрьского переворота бежал из Петрограда, спасаясь от ареста, кадет Максим Винавер. В 1918 г. тайно перешли границу эсер Семен Ан-ский и бундовец Генрих Эрлих. Барон Александр Гинцбург оставил Россию летом 1918 г.
Тогда же эмигрировали писатель-социалист Шмуэль Нигер (Парный) и лидер петроградского Поалей Цион Нахум Нир (Рафалькес). В 1919 г. перешел на сторону Деникина, а затем оставил Россию сионистский журналист Даниил Пасманик, уехал ивритский поэт Саул Черняховский. В 1920 г. Россию покинули ведущие юристы общины Генрих Слиозберг и Оскар Грузенберг, а также сионистский журналист и историк Бенцион Кац. За ними последовали видные общественные деятели Меир Крейнин и Израиль Ефройкин (1921 г.), один из лидеров Фарейнигге, будущий еврейский демограф Яков Лещинский (1921 г.). В течение 1919-1921 гг. практически все петроградские члены Исполкома Сионистской организации (Мерказа) по тем или иным причинам покинули Россию.