Рахиль падала жертвой фашистской пули во время рабочей забастовки в Германии. Пьеса бежавшего из Германии в Москву еврея-коммуниста Фридриха Вольфа «Доктор Мамлок», где говорилось о тяжелой участи еврейского интеллигента при нацизме, была сначала поставлена в 1935 г. во второстепенном ленинградском Театре ЛОСПС, а затем, в 1938 г., под названием «Профессор Мамлок» экранизирована на киностудии Ленфильм Г.Раппопортом и А.Минкиным.
Классовая основа антисемитизма неустанно подчеркивалась. Так, например, некто С.Игнатов, описывая свою поездку в Германию в 1935 г., заявлял, что, несмотря на антисемитскую политику нацистов, «еврейским банкирам и промышленникам вся эта кампания совершенно не вредит». Он якобы был на обеде у богатого промышленника-еврея, где также присутствовали крупные чиновники из национал-социалистов и даже один чин СС. О французском антисемитизме напоминало газетное сообщение о смерти Альфреда Дрейфуса, которое освежало его процесс в памяти читателей.
В редких образах советских евреев, появлявшихся на сцене и в кино, требовалось подчеркивать их полную интеграцию в социалистический социум и безусловную верность режиму. В комедии В.Шкваркина «Чужой ребенок», поставленной в 1934 г. режиссером Д.Гутманом в Театре комедии, выведен старый еврей-часовщик, отказавшийся проклясть брак своей дочери с магометанином. В пьесе братьев Тур (псевдоним П.Рыжея и Л.Тубельского) и Льва Шейнина «Очная ставка», поставленной в 1937 г. на сцене Театра им. Ленинского комсомола (режиссер К.Альтус), старый еврей-портной помогал следователю разоблачить опасного шпиона. В киноэпопее Фридриха Эрмлера «Великий гражданин» (1938), где прототипом главного героя являлся сам Киров, коммунист Кац разоблачал оппозиционеров, хотя, быть может, ближе к правде было бы показать евреев на стороне Зиновьева.
Если ленинградские евреи конца 30-х чем-то и соответствовали пропагандистским клише, так это степенью своей аккультурации в русскоязычном окружении. Только 20,5% из них назвали в 1939 г. еврейский язык (идиш) своим родным языком, в то время как в среднем по стране этот процент составлял 39,7%, в РСФСР — 26,4%, в Белоруссии — 55%. Другие национальности Ленинграда сохраняли родные языки в большей степени: татары — 85%, украинцы — 46%, немцы — 36%. Только сильно обрусевшие поляки почти не сохранили польский язык (11%). В то же время доля евреев области, назвавших идиш родным языком (около 28%), была выше, чем в Ленинграде, что объяснялось сохранением в некоторых населенных пунктах — Пскове, Новгороде, Луге, Старой Руссе — традиционного еврейского населения.
Одним из важных индикаторов ассимиляции являлся рост смешанных браков. В 1936 г. из каждых ста евреев, вступивших в брак, 36 женились и вышли замуж за неевреев, что в полтора раза превысило соответствующий показатель 1926 г. (прил.1, табл.6). Всего 58,6% мужчин и 70,4% женщин предпочли этнически однородный брак. В то же время частота смешанных браков у евреев была все же ниже, чем у большинства нацменьшинств Ленинграда. Так, в 1936 г. только 8,9% брачующихся украинцев и 22,6% украинок заключили браки между собой. Для немцев те же показатели равнялись соответственно 12,3% и 18,4%, для поляков — 7,4% и 6,4%. Только татары, наименее ассимилированный народ, превосходили евреев по приверженности к бракам внутри своего этноса — 70,7% у мужчин и 83,6% у женщин. Таким образом, несмотря на очевидную аккультурацию, евреи относительно мало смешивались с окружающим населением. Религиозные запреты на смешанные браки все еще играли для них роль, даже у неверующих. Особенно против были родители брачующихся, сохранившие многое из традиционных местечковых представлений и образа жизни.
Хотя в среднем еврейское население Ленинградской области было несколько менее аккультурированным, чем ленинградцы, процент однородных браков был там существенно ниже — 45,4% для мужчин и 58,5% для. женщин, что можно объяснить большей распыленностью евреев в области, затруднявшей поиски брачного партнера своей национальности. Это особенно сказывалось в сельских местностях области, где в 1936 г. только 33,8% еврейских мужчин и 46,2% женщин вступили в брак между собой, — в то время, как, скажем, в финских деревнях аналогичные показатели превышали 70%.
В 1936 г. в Ленинграде процент разводов в однородных семьях по отношению к общему числу разводов с участием евреев составил 58,6% для мужчин и 70,6% для женщин, что почти совпадало с брачными показателями за тот же год. Естественно полагая, что в 1936 г. процент заключенных смешанных браков был выше процента уже существовавших браков такого рода, можно заключить, что смешанные семьи распадались все же чаще однородных еврейских.