К началу 1928 г. Ленинградский отдел легального Хехалуца, включая «Амал» и «Аводу», насчитывал сто десять человек. Подавляющее большинство из них числилось рабочими. Доля учащихся и представителей нерабочих профессий уменьшилась до четверти от общей численности. Около тридцати девушек работали вязальщицами-, трикотажницами, швеями в мастерской «Авода».
Существование коммуны «Амал» не давало покоя властям. Директора предприятия Иосифа Млодека то и дело вызывали на допросы в ОГПУ. Организованная в артели коммунистическая ячейка старалась разложить коммуну изнутри. Когда власти убедились, что это удается плохо, членам Комитета Хехалуца было предложено покинуть артель под угрозой ареста, а «Амалу» — объединиться с соседним нееврейским предприятием. Сознавая, что ликвидация коммуны неминуема и желая избежать лишних арестов, члены Комитета ушли из нее, и объединение состоялось. В феврале в Ленинграде последовали очередные аресты, после чего Хехалуц, явно противоречивший идее Биробиджанской колонизации, был окончательно запрещен в апреле 1928 г.
Ликвидация легального Хехалуца сопровождалась новыми репрессиями против остатков молодежных сионистских организаций. В 1929 г. и в январе 1930 г. в Ленинграде снова прошли аресты, и новые десятки молодых людей, халуцим и нехалуцим, оказались в тюрьмах и ссылках. Некоторым арестованным все еще удавалось заменить ссылку на выезд в Палестину. Кое-кто из членов «Амала» выехал из России в 1929 г. вместе с бывшими членами крымской коммуны Тель-Хай; другие прибыли в Палестину позднее. Большинство тех, кто остался работать на предприятии, были арестованы во время чисток 30-х.
Аресты 1929 —1930 гг. парализовали подпольную деятельность Классового Хашомера в Ленинграде. В письме в Эрец-Исраэль 6 марта 1931 г. один из московских активистов организации сообщил, что связь с ленинградскими товарищами оборвана. Хотя позднее он же доложил о восстановлении связи, о какой-либо работе в отделении ничего не сообщалось. Янек Зисман, один из последних членов Левого Хашомера, которому посчастливилось в сентябре 1934 г. добраться до Эрец-Исраэль, рассказывал о своей встрече в Москве, накануне отъезда, с шестью подпольщиками, бежавшими из ссылки. Они сообщили Зисману, что они поддерживают связь с четырьмя городами, в том числе с Ленинградом.
Повсеместное искоренение сионистских групп, проводившееся ОГПУ с 1926 г., вначале почти не затронуло деятельности последней в стране легальной неправящей партии — ЕКРП (Поалей Цион), переименованной в 1923 г. из ЕСДРП ПЦ. Только название напоминали к тому времени о сионистском прошлом партии. Пройдя постадийную большевизацию, ЕРКП давно отказалась от всякой палестинской работы. Мероприятия партии и ее молодежного союза Югент Поалей Цион в 1926 — 1928 гг. проходили в помещении Ленинградского комитета ПЦ (и одновременно партийного клуба) на ул. Чехова, в квартире, в которой до революции жил Алексей Суворин, издатель антисемитской газеты Новое время. Во главе городского комитета партии стоял В.М.Борохович. Главными «теоретиками-пропагандистами» считались Эли Гершензон, Михаил Герчиков и Рудельсон, выступавшие по очереди на всех партийных собраниях и торжественных заседаниях. Так, зимой 1926 г. ЕКРП устроила партийное собрание, на котором Гершензон выступал с критикой Хехалуца. Ответное слово было предоставлено московскому гостю, члену ЦК Хехалуца Зарубавелю Евзерихину, защищавшему платформу своего движения.
К 7 ноября 1926 г. клуб ЕКРП был украшен хвоей, знаменами и лозунгами. Празднику было посвящено торжественное заседание, на котором Рудельсон прочел доклад «От Февраля к Октябрю», а Гершензон выступил с темой «Октябрьская революция и национальный вопрос». Собрание завершилось пением Интернационала, «Ди Швуе» (Клятва) и других революционных песен. На следующий день новое собрание было посвящено ЕКРП (Поалей Цион) и ОЗЕТу. Клуб был переполнен. К годовщине смерти идеолога партии Бера Борохова 19 декабря 1926 г. ЕКРП совместно с Югентом устроила вечер, на котором югентовец Лиснянский обрисовал жизнь и идейное наследие Борохова, а затем Гершензон доказывал, что правота Борохова и поныне подтверждается на каждом шагу. За официальной частью последовал музыкальный концерт. По аналогичной схеме проходили и другие мероприятия ЕКРП, во многом напоминавшие собрания ВКП(б) своей организацией, фразеологией и культом покойного вождя. Вот как, например, проходило в 1927 г. торжественное заседание по поводу десятилетия со дня смерти Борохова:
В 9 часов вечера президиум поднимается на трибуну, которая освещена разноцветными огнями и очень красиво украшена. Флаги Партии и Югента обрамлены черным и склонены над бюстом Борохова. Под портретом Борохова написано большими буквами: «Его жизнь была борьбой, в борьбе запомнилась нам его жизнь». Особое внимание привлекает красивый электрический плакат, выполненный нашим товарищем из Югента. На нем изображен светящийся силуэт нашего вождя Борохова на красном фоне.