Собрание, на котором присутствовало не менее ста человек, единогласно избрало раввина Каценеленбогена почетным председателем общины. Двумя днями позже были распределены должности внутри Правления.
Кроме ортодоксальных религиозных деятелей (как митнагедов, так и хасидов), в руководстве ЛЕРО отчетливо выделялась группа национальной интеллигенции, просвещенцев и сионистов. В нее входили не только Гуревич, Гинцбург и Лесман, но и избранный в состав Правления в октябре 1926 г. бывший активист «Хибат Цион», последний редактор дореволюционной газеты на иврите Хамелиц Леон Рабинович. Членом Ревизионной комиссии являлся «представитель свободной профессии» М.Г.Розовский, а Комиссию по детскому образованию возглавлял член подпольного ЦК СО Нахум Шахнович, в прошлом студент иешивы, получивший затем юридическое образование в Женевском университете. Лидеры общины видели себя не только религиозными организаторами, но и национальными деятелями, духовными преемниками ее прежнего руководства. В условиях тотального подавления политической жизни общие сионисты, входившие в руководство ЛЕРО, решили объединиться с национально мыслящими ортодоксами-митнагедами, чтобы превратить синагогу в последний оплот борьбы с ассимиляцией. Со своей стороны, многие ветераны петроградской ортодоксии сочувствовали сионизму, что показали еще общинные выборы 1917 г., на которых их партия «Нецах Исраэль» во главе с Каценеленбогеном выступала с просионистской платформой. Общие проблемы делали союз националистов и ортодоксов возможным. Как образно выразился один из учредителей ЛЕРО ортодокс Моисей Темкин, во время пожара, когда еврейский народ гибнет и множатся отступники, у раввинов нет права закрывать дверь перед общественными деятелями, хотя бы и сионистами.
ЛЕРО, обладавшая собственным уставом, управлявшая Хоральной синагогой, миквами и общегородским еврейским кладбищем, имела значительное влияние на верующих. Правление также сумело поставить под свой контроль большую часть резников и мясников, торговавших кошерным мясом. Все это должно было обеспечить ЛЕРО солидную финансовую основу, а все малые синагоги поставить в прямую или косвенную зависимость от главной общины.
Одной из первых акций ЛЕРО было обращение в Реввоенсовет Балтийского флота с ходатайством о предоставлении евреям – краснофлотцам отпуска на время Песаха с тем, чтобы дать им возможность исполнять религиозные обряды. Хотя ходатайство не имело шансов на успех, сам факт его подачи указывал на высокий уровень амбиций членов Правления. Командование флота не сочло возможным проигнорировать обращение ЛЕРО. Для его обсуждения собрали общее собрание евреев-краснофлотцев, на котором им пришлось коллективно отказаться от религии и религиозных праздников, а также просить Реввоенсовет передать общине, чтобы та «в следующий раз не затруднялась отрывать» их от повседневной воинской службы.
В отличие от Правления ЛЕРО раввин Каценеленбоген оценивал ситуацию менее оптимистично и не чувствовал уверенности даже в ближайшем будущем, о чем свидетельствует его частное письмо к сыну Элиаху, написанное в начале 1925 г. Как ни хотелось раввину увидеть сына, он отсоветовал тому приезжать на Песах из Германии:
В такие времена нельзя полагаться ни на какие обещания. Дело это очень ответственное. Разрешат ли тебе вернуться в Берлин? А если, не дай Бог, нет?... Поэтому мы пока что должны от этой идеи отказаться, и с Божьей помощью еще настанет время, когда удостоит нас Всевышний, и постараемся увидеть тебя более надежным способом.
В издательской деятельности ЛЕРО, не имевшей статус юридического лица, приходилось действовать через подставных лиц. В 1925 г. ленинградская цензура запретила владельцу книжного магазина Гинзбургу издать Пасхальную Агаду, квалифицировав ее как «вещь явно вредную». Цензору было хорошо известно, что Гинзбург действует от имени еврейской общины. Кроме Агады, общине не удалось отпечатать и еврейский календарь на 1926—1927 гг., подготовленный тем же издателем. В 1926 г. по указанию Политконтроля ОГПУ Ленгублит запретил печатать даже приглашения на праздничные богослужения и вечера, проводившиеся синагогами.
Под управлением ЛЕРО Хоральная синагога пользовалась значительной популярностью. Иностранный ученый, приехавший в Ленинград в сентябре 1925 г. на торжества по случаю 200-летия Академии Наук, отмечал в письме: