Поселок существует недавно, образовался он лег пятнадцать тому назад, когда строили Уссурийскую дорогу и здесь осели строители, все люди далекие, чужие, каждый со своими обычаями, «сброд пресвятые богородицы», как выразилась одна местная жительница.
Но до постройки железной дороги здесь и вовсе людей не было. Да и сейчас край дик и пустынен. Ближайшее отсюда место, где живет кое-какая горсточка народу, — село Яурино, в самой глубине Архаро-Хинганских гор, километрах в ста хороших от Биракана. Ехать в Яурино нужно раньше горной дорогой, а потом глухой тропой. Но зачем туда ехать? Никто никогда в Яурино не едет. Всего и живет там несколько охотников. Там местность глухая и почва солончаковая, поэтому водится там много всякого зверя и особенно много изюбрей. Настрелявши и собрав шкуры и панты, охотники сами приходят тропой в Биракан, в факторию Дальгосторга, продадут, наменяют, купят, что надо, и назад. Так они и живут в горах и в тайге, как в заповеднике.
Лет восемь тому назад культура сделала шаг в глубину тайги: в тридцати пяти километрах от железной дороги, т. е. через тридцать пять километров тайги, ухабов, горных валунов, перелазов и круч, стоит электростанция и горит электричество. На довольно обширной площади, расчищенной в тайге, стоит несколько нарядных деревянных зданий. Внутри этих зданий — паровое отопление, электричество, телефон, музыка, вообще — цивилизованный уголок. А если стать к зданиям спиной и поглядеть кругом, то кругом — от самого сотворения мира глухой, нетронутый и дремучий лес, и его напряженный гул сливается с шумом речки, неутомимо бегущей с гор.
Это курорт Кульдур.
Сила eго в горячих сернистых источниках. Правильная врачебная эксплоатация курорта началась лет шесть-восемь тому назад, но населению он известен еще с 1918 г., т. е. лет двенадцать. Еще посейчас уцелели примитивные ванные, которые выкапывали в земле первые купальщики: просто ямки, наполненные теплой сернистой водой. Сюда ложились больные и барахтались — до исцеления или до смерти.
Кульдур обладает исключительной силой. Его горячая сернистая вода как-будто сильнее пятигорской и мацестинской и при лечении самых разнообразных болезней действительно делает чудеса. Я видел старика с Алдана. Он приехал с костылем и палкой. А через шесть недель лечения пошел из Кульдура к железной дороге, т. е. тридцать пять километров, пешком. Лет ему было семьдесят. Случаи, когда люди оставляли на Кульдуре костыли, не редки. Кульдур особенно благоприятен при незаживлении ран. В этом я убедился на себе. У меня была на ноге кровоточившая ранка. По совету кульдурского доктора я погрузил ногу в воду, и ранка бесследно затянулась.
Нет той глухой станицы, нет того далекого туземного пастбища, где не знали бы, что на Кульдуре исцеляются болезни в теплом ключе. Сюда приезжают со всех концов Дальнего Востока и не только советского, приезжают даже из Китая и Японии.
Приезжают, поселяются в светлых больничных корпусах, где врачебный уход, и библиотека, и кружки, и газеты, и вечером горит электричество и играет музыка. А за оградой цивилизация кончается: если больной уйдет в лес по грибы, он не может найти дороги обратно. По вечерам электростанция беспрерывно гудит, чтобы помочь заблудившимся выбраться из лесной чащи. А лесная чаща — тайга, и стоит раз обернуться вокруг самого себя и все пропало: никто не разберет, где была правая и где была левая сторона, и в ста шагах от дома дороги не найдет. Кедры стоят темно-зеленой стеной. Ветер порхает по их вершинам, а внизу густой сетью сплелись лианы» Летом они зелены, и причудливые цветы вьются между ними. Осенью они горят багрянцем, как закат. Тайгой поросли глухие обрывы, а на дне их хлопотливо шумят горные реки.
Как узналось, что в этой глуши есть целебные воды? Геологическое обследование открыло источник или случай? Как-нибудь случайно, среди многообразия жизни, забрел сюда человек, знавший, что горячая сернистая вода целебна, и потом пустил слух?
Нет, не заглядывали сюда геологи и не ученый человек открыл тайну горячих ключей. Все произошло совсем по-другому.
Мне рассказал об этом старый охотник, а впоследствии от врачей и директора курорта я слышал тот же рассказ.
На полдороге между Бираканом и Кульдуром стоит в лесу одинокая изба. Здесь делают привал пассажиры, едущие на курорт и обратно.
Я встретил здесь старичишку небольшого роста, невзрачного на вид. Голова у него была стриженая, усы тоже подстриженные, — он был похож на старого солдата; шамкал и макал хлеб в молоко. Он обратил внимание на мое ружье и стал меня расспрашивать, кто я, зачем еду и какого зверя намерен бить. Он и сам оказался охотником. Старенькая берданка была прислонена к стенке рядом с ним. Старик пожаловался, что с устройством курорта Кульдур казна подорвала охоту.