Я быстро выпали весь текст в маленькое окошечко, почему-то напоминающее тюремное, в камеру, и отправила его адресату. Подруга, безусловно, понравилась и оценилась. В ответ пришло много расслабленных и умиротворённых знаков!!!!!! Он жаждал новых историй. Я рассыпала их бисером. Чего, чего, а историй у меня было множество.
Но тут вдруг, как бы невзначай, он перешёл к рассказам о злоключениях с жёнами. Роль утешительницы меня не прельщала. Я твёрдо уяснила позицию – мы с его жёнами по ту сторону баррикад, хотя и не знакомы. Они ведь тоже женщины. И кто его знает, как вёл себя в семье этот театральный режиссёр. Переписка на тему мужских страданий ушла в сторону. Зато теперь я была посвящена в детали. Вес его второй жены составлял сорок семь килограммов при росте метр шестьдесят девять. Это было выше моих сил. «Сочувствую и вижу вас всего в синяках» – ехидно просунула я в окошечко передачу. Он пропустил лёгкую издёвку. Добавил, что ушёл, когда понял, что ей, жене, с ним плохо. В благородство сильной половины человечества верилось с трудом. Имелся свой собственный жизненный опыт.
«А делить?» ехидство моё разрасталось. «Что делить? Она унесла всё с собой, забрала даже простыни». «Ноша не была слишком тяжёлой? При таком весе?» – закинула я в немое пространство. Он как-то сразу исчез. Я подождала, поёрзала на стуле. Потом стало невмоготу. Написала: «Где вы? Что с вами? Только не надо суицида, обратитесь лучше к психиатру». Через час пришёл ответ: «Никакого суицида. Говорю вам, как врач врачу». Молчание. Я позакрывала наглухо все окошки, чтоб не мешали и начала рассуждать о своём, о женском. Текст пошёл мой, ровный и уже безжизненный. Меня убаюкивало твёрдое решение: пора переходить от частностей к сути.
Ночные откровения
«Странная закономерность: замужних дам мёдом ни корми, дай поругать своих суженых. И то не так, и эдак не так. Самые продвинутые умудряются в рекордно короткий срок превратить супружество в абсурд и унылую скуку. А дальше? Да что там дальше? Путь проторен, дорожка плотно утрамбована. И каждый год, прожитый вдвоём, как ни странно, отдаляет. Брошенный метко камушек в воду, расходится кругами всё шире и шире, наконец, водная рябь затихает. На поверхности – безмолвие. Только чуть обжились, обустроились, мебель завезли, тут обнаружилось: под одной крышей – два чуть знакомых друг другу человека, по ошибке заселённых в одну квартиру. Утром встал, пошёл в ванную, навстречу по коридору Он. Кто это? Где я его видела?»
Тут я поставила точку и пригорюнилась. Пример напрашивался сам собой. Естественно, мой. Это я умудрилась дважды за всю супружескую жизнь поговорить с мужем по душам. Больше не получилось. Всё суета: пелёнки, дрязги, долги, безденежье, кто кого умней и чья возьмёт. Словом, целый букет прелестей жизни.
Верх не удалось одержать никому. Каждый уполз с поля брани чуть живым. На зализывание ран ушли годы. Разговора по душам по сути никогда и не было. Оказалось, что нам просто не о чем говорить. И вот я на свободе и под гипнозом интернет-дневников стремлюсь к обобщениям. Текст лился плавно, как бы сам собой.
«Странная закономерность: незамужние дамы в вечном поиске этого самого суженого, превращающегося в ряженого, чтоб потом клевать и клевать в упоении в самое темечко и с милой улыбкой спрашивать: «Тебе не больно, милый?» Тысячи уловок и хитростей, невероятных по изворотливости прыжков. Наконец, под сочком – бабочка-самец. Ещё трепещется, ещё радостно машет пёстрыми крыльями. Не тут-то было. Накрыли, посадили в банку. Попробуй, дыши. Всё выходит на круги своя.
В полку незамужних – убыло, в полку счастливиц – прибыло. Нырнул – вынырнул, вынырнул – нырнул. Всё как надо, чин чинарём.
Природа на всплески людской суеты не реагирует, безучастна. Равновесие в ней соблюдено. На рождаемость переход особей обоего пола из одной категории в другую, их вечные миграции косяками, где в графе про семейное положение то стоит жирный прочерк, то гордо и независимо красуется короткое победное «да» – не влияют. Всё, как всегда, плодится и размножается.
Трудно, почти невозможно понять, как очаровательные, кокетливые красавицы 90-60-90, закачиваются ресницы – начинаются ноги, в конце концов, превращаются в расплывшихся, сварливых старух. Неужели их никто никогда не любил? Откуда тогда дети, внуки? Счастливых пар, увы, мало. Ну что я тут умничаю? Всё это утрированные рассуждения на тему Лева Толстого, его пронзительное про счастливые семьи. Что поделаешь? Классика. Вершина проницательности. Увы, лучше не придумать.