Остальная прибыль идет Обществу. На жизнь и культуру. Вот калькуляция. Вот цены, вот сроки, вот варианты тиражей. А это – содержание первого номера. Никому никаких гонораров – Конвенцию по авторским правам СССР не подписывал.
Что требуется? Марка «Общество еврейской культуры Эстонии». Оно входит в Культурный Фонд Эстонии, который утвержден ЦК Компартии Эстонии и им курируется. Виза «Ээсти Куультури фонд» – это разрешение на печать.
Все мигом сообразили, что им принесли дармовые деньги, и единогласно утвердили меня главным редактором журнала.
Батюшки-светы! Национальность впервые в жизни запахла привилегиями! Вот так штука.
…Дальше было смешно. Автоматически включились шестеренки еврейского бизнеса. Об этом бизнесе прекрасно писал Шолом-Алейхем – в главах про предпринимателя мальчика Пиню, которого опасались, как чумы.
Первым делом они решили поставки бумаги возложить на братскую и старшую Еврейскую Общину Финляндии. Зачем? Под это дело можно на казенный счет ездить в Хельсинки и жить там несколько дней в отеле. Раза три-четыре в год. Для координации действий.
Вот так невыездной я в одни сутки получил синий служебный загранпаспорт! И в сорок лет впервые посетил заграницу! Финляндию! Без группы, без стукачей, втроем с председателем Общества и зампредседателем Культурфонда. Это отдельная песня.
Вторым делом финские товарищи решили поставить еврейскую культурную инициативу на деловую основу. Они поселили нас в пятизвездном отеле. Выдали на три дня по пятьсот марок (это сто баксов) «командировочных», зная советскую нищету. И составили бизнес-план: братская Еврейская Община Нью-Йорка, у которой, как все знают, денег куры не клюют, будет финским сельтсемеесет жертвовать деньги на еврейский журнал для обретающей еврейское самосознание оккупированной Эстонии. Не много: примерно один миллион долларов в год. Они ведь там в Нью-Йорке тоже что-то себе отщипывают от всех пожертвований – ставки в своем аппарате, поездки, суточные, гостиницы. Им это даже выгодно.
Ну, а финским благотворителям тоже что-то перепадет. Эти деньги пойдут одному члену правления общины, у него своя маленькая бумажная фабрика, и он будет посылать к нам в Эстонию бумагу. Паромом. В порт.
Я не стал ломать хорошим людям планы. В самом деле, чужих денег не жалко. Особенно денег акул Уолл-Стрита любой национальности. Пусть бедный финно-еврей заработает свою копейку. А я буду раз в квартал на халяву кататься в Хельсинки. Жрать фантастические бифштексы в «Рамада-Президенте» и неописуемые пироги в заведении на скалистом берегу и с пианистом за белым роялем под пальмой.
По возвращении в Таллин председатель Общества радостно потер руки и обратился к правлению:
– Ну, давайте думать, как мы будем жить еврейской жизнью!
Они подумали и вскоре все свалили в Израиль или США. Там жить. Еврейской жизнью или какой другой.
…Денег жадные евреи Нью-Йорка не дали. Через полгода из Финляндии приплыли двадцать четыре тонны бумаги в ролях (рулонах). Не того размера. 80 сантиметров. У нас такого стандарта вообще нет.
Типография ругалась. Переналаживать линию. Отходы от обрезки были огромные. Я проклял этих гешефтеров. Но номер раскупили, и прибыль была!
Это был единственный номер первого в СССР еврейского журнала «Иерихон».
1990-й год, Большая Алия валит в Израиль, в Прибалтику прибыл уполномоченный Сохнута, и вот он посетил Таллин. Большой зал, за кафедрой немолодой мужчина: худое лицо, остатки редких волос, нахальные манеры, истеричные интонации. Поучает и стыдит в жанре нотации с претензиями. Почему вы еще здесь? Кто вы вообще такие? Послушайте иврит, послушайте, вам полезно! Я скажу, когда можно задавать вопросы. Вам должно быть стыдно, что вы еще не в Израиле! Возникшие сильные чувства сдерживались с трудом, особенно возмущение.
Потом был перерыв, курили у окна в коридоре, и я сказал этому посланцу Святой Земли про манеры, вызывающие желание пинком вернуть его на родину, и про деньги американских евреев, на которые он разъезжает по миру и имеет наглость хамить тем, кто его принимает.
Сохнутовец сделался тих, печален, миролюбив, вспомнил про Аушвиц, в котором он уцелел ребенком, и здоровья уже нет, а вот он все ездит, делает что может.
С благодарностью и уважением я заподозрил вслух, что если он здесь так выступает, то можно представить, как они обращаются с приезжающими, простите, репатриантами, когда те попадают под их власть в Израиле.