Характерно, что в еврейской литературе на иврите и на русском интерес к литературной сказке как к жанру, в котором старый сюжет можно соединить с новым стилем, также был очень велик. Фольклорные сюжеты широко использовал в своем творчестве крупнейший израильский писатель, писавший на иврите, Шмуэль-Йосеф Агнон (1888–1970). Молодой Исаак Бабель (1894–1940) в поисках своего собственного стиля создал в 1918 году новеллу «Шабос-Нахаму» — пересказ истории о шутнике Гершеле Острополере, герое бесчисленных юмористических сказок. Именно в этой новелле-сказке с заемным фольклорным сюжетом впервые появляется орнаментальный стиль Бабеля.
Обращение к сказке происходит в литературе на идише с самых первых ее шагов. Элементы литературной сказки присутствуют уже в творчестве «дедушки еврейской литературы» Менделе Мойхер-Сфорима (Ш.-Я. Абрамовича, 1836–1917). Герой его романа «Путешествие Вениамина Третьего» отправляется в странствия, начитавшись талмудических, по существу сказочных, историй об Александре Македонском. Пространство сказки для героя этой книги гораздо реальней окружающей его низкой реальности. Повесть Шолом-Алейхема (1859–1916) «Заколдованный портной» представляет собой в сюжетном отношении не что иное, как переработку известной народной сказки. Именно эта веселая сказка, переделанная на трагический лад, стала для писателя пространством поиска того стиля, который затем лег в основу его главной книги — «Тевье-молочника».
И все-таки подлинным создателем жанра литературной сказки в еврейской литературе стал Ицхок-Лейбуш Перец (1853–1915) — третий, наряду с Менделе и Шолом-Алейхемом, классик «золотого века» литературы на идише. Количество притч и сказок в творческом наследии Переца очень велико.
Для еврейских писателей первой четверти XX века влияние Переца было решающим. Его авторитет утвердил жанр сказки в еврейской литературе, благодаря Перецу сказка стала излюбленным жанром еврейских символистов и неоромантиков. Но и позднее этот жанр не был вытеснен на периферию литературного процесса и остался полем литературных экспериментов.
Вместе с Перецем еврейская литература «догнала» крупнейшие европейские литературы и «зашагала» рядом с ними, развивая свои оригинальные версии литературных стилей и направлений. В XX веке к жанру литературной сказки обращались многие выдающиеся писатели. Для некоторых из них, например, для Дер Нистера и Ицика Кипниса он стал одним из основных. Самый знаменитый из еврейских писателей XX века Ицхок Башевис (русскому читателю он известен как Исаак Башевис-Зингер, 1903–1991) широко использовал в своих новеллах фольклорные и сказочные сюжеты и мотивы, написал немало сказок.
Сказки начинаются со слов «жили-были» и при этом повествуют о небывалом. Все сказки, собранные в этом сборнике, написаны за первые сорок лет XX века, когда литература на идише переживала небывалый, сказочный расцвет. Подивимся этому чуду.
Валерий Дымшиц
ИЦХОК-ЛЕЙБУШ ПЕРЕЦ
Тяжба с ветром
Перевод И. Булатовского и В. Дымшица
Жила-была во времена царя Соломона старая бедная вдова по имени Шунамит.
И жила эта вдова Шунамит в рыбацкой деревне на берегу моря, в старой ветхой хижине, крытой ветвями и пальмовыми листьями.
И пропитание снискивала эта вдова тем, что чинила и вязала сети для рыбаков из рыбацкой деревни. Но вот однажды налетел ветер, поднялась буря и долго не утихала. Никто не выходил в море, не забрасывал сетей. Осталась бедная вдова без куска хлеба.
Она не могла пойти просить хлеба в рыбацких домах, потому что в рыбацких домах царила бедность, и хлеба не хватало.
Если уж Господь не помогает, может быть, помогут люди, простые смертные. Придется ей уйти из деревни в другое место, где хлеба вдоволь.
И правда, в нескольких милях от деревни жил в большом доме с большим двором очень богатый человек, которого Господь благословил тучными нивами, фруктовыми садами и целой рощей олив. А еще — стадами овец и коров, мулов и верблюдов.
Поднимается однажды вдова Шунамит рано утром и видит: небо хмурое, на дворе ветер, как вчера, как позавчера и во все голодное время. Понимает она, что придется ей побираться у людей, а не то она помрет с голоду. Накидывает она на худые плечи старый платок, который она и днем носила, которым и ночью укрывалась, и отправляется из рыбацкой деревни просить помощи у богатого человека, которого Господь благословил всем.