Как только ужасная мышь увидела Берла, она сразу почуяла, что что-то здесь не так, и начала дико прыгать на задних лапах и злобно разевать свою серую пасть, готовая всех съесть. Тут Берл из Праги подошел к клетке и сказал так:
— Ты, жуткая тварь! Ты хотела разорить светлую Страну Чистоты, но теперь уничтожат тебя, а иначе зачем бы я был приведен сюда?
Тут Берл из Праги вспомнил о бутылочке с черным соком, которая лежала у него в кармане, и, чтобы быть уверенным, что он капнет соком именно на спину мыши, он вскарабкался на крышу клетки и плеснул из бутылочки на чудище. Мышь тут же почувствовала, что ее как будто охватило пламя, и так рванулась, что клетка сразу же разлетелась на куски. Берл из Праги упал прямо на зверя. Долго думать, разумеется, у Берла времени не было, и он схватился за золотое кольцо, которое было у мыши на шее. Зверь же, не помня себя, бросился в реку, чтобы затушить языки злого пламени, которые жгли его все сильнее и яростнее. Взметнулись воды реки, и вышла река из берегов, а мышь с ужасной быстротой понеслась по реке, а из этой реки — в другую, а из другой — в третью, и так до тех пор, пока в бешеном своем стремлении не домчалась до моря, а потом помчалась все дальше и дальше, гонимая пылающим в костях пожаром. А Берл из Праги — у нее на спине и держится обеими руками изо всех сил за золотое кольцо вокруг ее шеи.
День и ночь несся Берл из Праги по морю среди страшных водяных гор, которые поднимала мышь из заколдованной пещеры в своем безумном стремлении затушить наполняющий ее огонь.
Руки Берла из Праги ослабели, вот-вот он, не дай бог, отпустит кольцо и упадет в глубины морские. И именно в это самое время пражский раввин расстелил свой платок и поплыл на нем по пражской реке. А морской поток тем временем приближался к Праге. И когда страшная тварь с Бердом на спине оказалась в водах пражской реки, засиял пражский раввин полным светом, вода и воздух отразил его свет на мили вокруг, и он, сияя, воздел свой посох и устремился навстречу твари. Как только она его увидела, то в ужасе дико отпрянула так, что ослабевшие руки Берла не выдержали и он упал в воду. Но ребе протянул ему посох, Берл схватился за него и удержался, а после этого он уцепился за пояс ребе, и так они вместе вернулись в Прагу.
ЙОЙСЕФ ОПАТОШУ
Приговор
Перевод Е. Олешкевич
Симха-рыбак, человек неотесанный и нескладный, жил по соседству с Пинхасом-писарем. Крестьянский домишко Симхи с соломенной, почерневшей от старости крышей стоял у самой Жолдевки, там, где она ступенями пробивается между острых скал и с шумом впадает в Вислу. Издалека казалось, что выросший из скал домишко качается и кружится на воде как баркас, а кругом вьются серебряные ленты.
Рыбак и три его сына стояли без капот, босиком, в закатанных выше колен штанах и мазали сыром двуушные верши. Жена Симхи, здоровая как крестьянка румяная баба, с белым треугольным платком на голове, тоже стояла босая, а пальцы у нее были толстые и сросшиеся, как у гуся. Она чинила большие веревочные садки. Мужчины клали в верши камни, чтобы верши не унесло течением. Когда верша заполнялась Рыбой, они быстро запаливали лучины, чтоб рыба не видела, куда улизнуть, и вытаскивали вершу. Трепыхающуюся рыбу запускали в веревочные садки и цепляли их к плоту, который плавал, привязанный к берегу толстой веревкой.
На плоту сидел младший сын Симхи, Зелик, мальчик лет десяти с родинкой за ухом, и бросал крошки в банку с водой, в которой кружила золотая рыбка.
Зелик рос в лесу как косуля. Часто он пропадал на несколько дней, забравшись на баржу с солью, которая проплывала мимо, но дома никто не спохватывался. Однажды, когда прошла неделя, а Зелик все не возвращался, мать решилась наконец что-то сказать. Но все промолчали. И не просто так! Когда Зелик появился на свет с родинкой, мать испугалась и послала за старой польской знахаркой, чтобы та заговорила его.
Колдунья велела изо всех сил беречь малыша, а то царица Вислы, святая Ванда, заберет его к себе.
И рыбак с сыновьями поверили всей душой, что река, вблизи которой они живут, должна забрать к себе человека, ведь лов год от года становится все хуже. Вода требует своего, поэтому им так не везет.
И каждый раз, когда Зелик пропадал на несколько дней, все молчали, и каждый думал про себя, что вода наконец приняла жертву. Но, как назло, младшенький каждый раз возвращался. Уже трижды Висла выплевывала его. Поэтому Симха и думать не желал о мальчике, не учил его еврейским обычаям, и Зелик ходил в обносках.