Носильщик взял листочки и начал ходить по деревням. Он преуспел в своем деле: все говорили, что он отличный доктор.
Так прошло два года. Когда он израсходовал последнюю бумажку, то решил вернуться к Маймониду и попросить еще.
Пришел он в родной город и заметил, что там подозрительно тихо.
— Что случилось? — спросил он.
Ему рассказали, что Маймонид умирает:
— Он ел жареную камбалу, и огромная кость застряла у него в горле. Ее не вытащить оттуда.
Носильщик помчался на помощь к Маймониду. Захотелось ему похвастаться своим искусством. И он сказал жене Маймонида:
— Поторопись, принеси мне банки.
Она удивилась:
— На что они тебе?
— Я поставлю одну ему на пятку1.
Услышав это, Маймонид, рассмеялся, и кость вылетела из его горла. Так носильщик спас Маймониду жизнь.
Рассказано Пнине Московии, Моти Эльбохером родом из Болгарии в августе 1963 г. в Хайфе.
Культурный, исторический и литературный контекст
В еврейском фольклоре есть две причины, вызывающие лечебный смех: письмо на небеса (фольклорный сюжет 84ИА (ИФА) «Волшебная помощь приходит в последний момент: письмо Богу») и фальшивый рецепт. Обе встречаются также и в нееврейском фольклоре. Они различаются временной привязкой. В первом случае содержится просьба, зачастую приуроченная к сезонному празднику (обычно на Песах), во втором фальшивый рецепт — это инструмент для достижения долгосрочной финансовой стабильности. Письмо на небеса используется как нарративный прием в устной традиции, чтобы вызывать не только смех, но и благодушную реакцию, усилить комический эффект или выразить скепсис по поводу полученного подарка. См. комментарий к сказке ИФА 18601 (т. 2, № 12).
Оба типа сказок представляют полярные роды занятий в еврейском обществе: на одном полюсе — верхушка общества (богачи, правители и доктора, которые одновременно являются и учеными, и богатыми людьми), на другом может оказаться ученик доктора, который, в отличие от ученика колдуна (фольклорный сюжет 325* «Ученик и дух»), ошибаясь, исцеляет своего учителя. Помимо этого, в сказках данного типа можно встретить представителей разнообразных профессий, не требующих квалификации, и необразованных героев.
Фигура ученика лекаря появляется только в сказках второго типа и являет собой полную противоположность образу больного учителя. Прочие герои встречаются в сказках обоих типов, независимо от того, является ли полученная записка письмом или врачебным рецептом. Похожая история является частью семейного предания о р. Цви-Гирше бен Арье Лейбе Левине (1721–1800); р. Цви-Иехезкель Михельсон включил сказку в биографическое предисловие к книге своего отца [1].
В сказке первого типа получатель письма действует как посредник, во втором случае получатель фальшивого рецепта — это больной из высшего сословия. Вторая сказка существует в устной версии [2].
В ИФА содержится 13 сказок, где исцелению способствует смех, благодаря которому выскакивает кость из горла или прорывается нарыв. В этих сказках сомнительный лекарь ставит дурацкий диагноз или назначает дурацкое лечение, что провоцирует исцеляющий смех.
1 Levin, Zevi Hirsch ben Aryeh Loeb. Sefer Tsava Rav: Hidushim ve-Haga-hot dl Shishah Sidre Mishnah ve-'al Arbaah Heike ha-Tur veha-Shulham 'Arukh [Книга множеств] (Jerusalem: Mekhon Yerushalayim, 2001), 53.
2 Cahan [Kahan], J. [Y.] L., ed. Yidishe folksmasiyyot [Народные сказки на идише] (Vol. 1. New York/Vilna: Yidishe Folklor-Bibliyotek, 1931) 30–32 (версия на идише из Волыни, Украина; персонажи: башмачник, лекарь); Meyouhas, J. Ma'asiyyot am li-Vnei kedem: Melukatot Bein ha-Yehudim ha-Sephardim u-Vnei Edot Hamizrahbe-Yerushalayim [Народные сказки Востока…] (Tel Aviv: Devir, 1938), 12–15 (рассказано сефардкой в Иерусалиме; персонажи: зеленщик, король); Lipson, М. MedorDor [Из былых времен] (4 vols. Tel Aviv: Achiasaf, 1968), 3:233–234 no. 2455 (персонажи: женщина, раввин).
60
СЛЕПЕЕ СЛЕПОГО
Однажды кто-то захотел доказать, что Джуха — полный неудачник. Его решили испытать: взяли мешок с золотом, поставили на лестнице, по которой Хушам, или Джуха, возвращался по дороге из синагоги, и спрятались, чтобы посмотреть, что же Джуха будет делать. Увидит ли он сокровище и заберет ли его? Быть не может, что не заберет. Большой мешок, полный золота, стоящий на одной из ступеней на середине лестничного пролета, трудно не заметить.
Спрятались. Джуха вот-вот должен был выйти из синагоги. За каждым его движением наблюдали: он спускался по лестнице все ниже и ниже. Вот он уже почти дошел до сокровища. Внезапно Джуха остановился, закрыл глаза и прошел остаток пути с закрытыми глазами.
1
В оригинале на ладино Маймонид подавился разновидностью камбалы — гюрбо (калкан), и тогда носильщик собрался поставить банки ему на пятку (кал-канал). Сказка в ИФА переведена на иврит, и игра слов потерялась.