Мы надеемся, что эти «Еврейские сказки» займут достойное место рядом с другим изданием сказок ЕИО — «Еврейскими легендами» Луиса Гинзберга, изданными в 1909–1930 гг. В этой книге Гинзберг свел воедино и прокомментировал тысячи историй из мидрашей — работа, равной которой нет до сих пор. Дов Ной и Дан Бен-Амос совершили подобный подвиг, но уже в другой сфере, заполняя другой важный пробел в еврейской литературной традиции.
Еврейские сказки, несмотря на скромное происхождение и тяжелую жизнь, сыграли крайне важную роль в передаче традиции, которую называют Устной Торой, Тора ше-бе-аль-пе. Эти истории хранят в себе мораль, ролевые модели, страхи и коллективную память. В отличие от галахических или раввинистических текстов, имеющих характер предписаний и связанных необходимостью постоянно обращаться за доказательствами к священным книгам, авторитет сказок основан на личности рассказчика и магии нарратива, захватывающей наше воображение и подстрекающей совесть. Теперь, когда это издание увидело свет, сокрытый тайный источник наконец открылся миру. Мы приглашаем вас испить из него и подкрепить пошатнувшиеся силы.
Эллен ФранкельТаммуз 5766,
июль 2006 г.
ВСТУПЛЕНИЕ
С библейских времен евреи считали искусством умение рассказывать истории. В первые постбиблейские века нарративная литература того времени — литература Талмуда и мидрашей — передавалась в устной форме. Формально этот обширный корпус текстов называется Устной Торой. В фольклоре современных евреев можно до сих пор обнаружить следы этой традиции, некогда бывшей устной.
Разбросанные по всему миру еврейские общины на протяжении всех лет рассеяния культивировали искусство рассказывания историй. В еврейских общинах и на Западе, и на Востоке большой популярностью пользовался социальный институт проповеди (драша). Рассказывал проповеди в основном сам проповедник (даршан), он же их сочинял, часто включая в них нарративные элементы.
Наряду с религиозным каналом передачи устной традиции были и светские — сказительство. Вне зависимости от того, насколько умело проповедник нанизывал слова, проповедь в синагоге не заменяла вечеров, когда все собирались и рассказывали друг другу истории. К сожалению, еврейские авторы и ученые занимались в основном религиозными историями, которые были доступны в печатном виде с самого появления еврейского книгопечатания. Именно благодаря этому такие истории первыми привлекли внимание исследователей еврейской культуры. А истории, не содержащие религиозного подтекста, оставались в тени, никому неизвестные. Тем не менее они по-прежнему передавались из уст в уста, хотя и в некотором смысле «нелегально». Около века назад выдающийся еврейский фольклорист И. Л. Каган обратил внимание еврейских ученых и фольклористов на богатую устную нерелигиозную традицию восточноевропейских евреев. Благодаря активной работе собирателей и ученых из Еврейского исследовательского института (YIVO) в Вильнюсе (тогдашняя Польша), после Второй мировой войны переехавшего в Нью-Йорк, восточноевропейские нерелигиозные сказки на идише теперь хорошо известны.
К сожалению, у ближневосточных евреев не было своего И. Л. Кагана. Только после образования Государства Израиль в 1948 г. и последовавшего за этим «собирания рассеянных общин» на новой родине стало ясно, что наши представления о еврейской ближневосточной сказке совершенно неверны. Разумеется, религиозные истории с этническом фоном и моралистическим завершением составляли значительную часть сказочного «репертуара» этих общин, но они были далеко не основным жанром. Ближневосточные сказки, так же как и восточноевропейские, демонстрируют большое разнообразие жанров, тем и мотивов.
Рассказчики историй, собранных в Израиле с 1955 г. под моим руководством, представляют более тридцати этнических групп. То, насколько много они рассказывают сказок и какие они все разные, свидетельствует о том, что волшебные нерелигиозные сказки продолжают играть важную роль в жизни общин, формируют их воображение и в некотором смысле формируют и сами общины. В ИФА хранятся сказки, рассказанные людьми родом с грех континентов, и это еще раз доказывает, что еврейский рассказчик до сих пор является носителем и распространителем историй из одной культурной среды в другую.