— Задуши его! — сказала лошадь змее. — Среди людей нет правды! Пока я была жеребенком, они ухаживали за мной, их дети со мной играли; но когда я выросла, заставили меня трудиться ради хозяина и приносить ему прибыль. Теперь, когда у меня нет сил пахать, они не кормят меня, и я жую горькую траву.
— Возможно, у тебя негодный хозяин, — возразил человек. — Но в мире есть и добрые люди, которые поступают иначе. Продолжим путь. Возможно, удастся найти другое животное, у которого будет другое мнение о людях.
Все трое — человек, змея и лошадь — продолжили путь. Они увидели большую собаку, которая рыла землю лапами в поисках еды. Эти трое подошли к ней, и человек поведал ей свою историю. Собака ответила то же, что и лошадь. Повернувшись к змее, она сказала:
— Задуши его! Когда я была щенком, они ухаживали за мной и играли. Когда я выросла, они надели на меня цепь, и я сторожила стадо и лаяла, когда кто-то приближался. Но теперь, когда я постарела и у меня больше нет сил лаять и бегать, они вышвырнули меня. И мне приходится искать в полях мертвых мышей, чтобы не умереть от голода. Так есть ли правда, справедливость или праведность в мире? Задуши человека!
— Возможно, у собаки был такой же хозяин, как и у лошади, — протестовал человек, — и он несправедливо обходился с ней. Пойдемте в лес и найдем животное, которое никогда не служило людям. Возможно, его решение будет другим.
Змея отказалась.
— Не торопись убивать меня, — возразил человек. — Ты это всегда успеешь сделать.
И вот пошли они дальше и увидели лису. Человек, вокруг шеи которого обвилась змея, сказал:
— Двое судей уже вынесли решение в моем споре со змеей — теперь ты суди.
— Как мне судить, если я не видела собственными глазами? — ответила лиса. — Вернемся туда, где это случилось, — когда я все увижу, тогда и вынесу свое решение.
Гак все они вернулись назад. Окзаавшись на месте, лиса сказала человеку:
— Подними камень, как раньше. — Затем сказала змее: — Возвращайся туда, где была, чтобы я все поняла.
Змея сделала, как сказала лиса.
— Оставь ее под камнем! — велела лиса человеку.
Человек поступил так, как сказала лиса, и змея осталась задыхаться под камнем.
Человек счастливо продолжил свой путь, а лиса пошла с ним. По дороге лиса сказала:
— Я спасла тебе жизнь. Заплати мне за спасение.
— Как мне заплатить тебе? — спросил человек.
— Мне много не нужно, — ответила лиса. — Достаточно одной курицы в день.
Человек согласился:
— С радостью. Такая скромная плата мне по плечу.
Лиса вернулась в лес, а человек отправился домой. Он рассказал о своем приключении жене и сыновьям, и все обрадовались.
— Итак, — сказала женщина, — у меня шестьдесят кур. Сможем отдавать лисе каждый день.
Ночью раздался вой лисы в саду.
— Слышишь? — спросила жена. — Лиса требует обещанных кур.
Они отправили одного из сыновей связать курицу и отнести ее лисе.
Так они поступали каждый день, пока женщина не сказала мужу:
— У нас было шестьдесят кур, но лиса их съела. Осталась всего одна. Что же делать? Возьми топор и убей лису! Так у нас будет и шкура на продажу, и последняя курица останется.
И вот человек спрятался в курятнике. Когда лиса пришла, как обычно, за курицей, он взял топор и отрубил ей голову.
Как мы видим, нет правды в мире.
Записано Диной Бехар со слов Вольфа Сосенского в 1968 г. в Иерусалиме.
Культурный, исторический и литературный контекст
Основные сказочные типы
Разведение фольклорных сюжетов 155 «Неблагодарный змей возвращается в ловушку» и 331 «Дух в бутылке» по двум разным категориям («Рассказы о животных» и «Народные рассказы» соответственно) мешает увидеть сходство между ними. В обоих случаях речь идет о спасении из ловушки: в первом случае — животного, во втором — сверхъестественного персонажа. Нарративные выводы в этих фольклорных сюжетах представляют собой инверсию друг друга: в ФС 155 спасенное животное угрожает спасителю (который в итоге наказывает его); в ФС 331 сверхъестественное существо вознаграждает спасителя.
Согласно С. Томпсону, оба сюжета имеют литературное происхождение; в обоих случаях устные версии обязаны всемирным распространением литературе: фольклорный сюжет 155 — «явно литературная басня», ФС 331 «использовался из века в век со Средневековья… существует лишь несколько устных версий, и, вероятно, они связаны с литературными пересказами» [1]. Данное наблюдение, возможно, верно для нееврейской устной традиции; тем не менее в еврейском обществе такие истории передавались устно, что подтверждает наличие 26 версий в ИФА.