Между тем исторически даже община не в состоянии была обеспечить защиту от таких вещей, как закон российского правительства 0 воинской повинности, представленный в сказке ИФА 18140 (наст. т., № 28). В то время евреи пошли против евреев, и наиболее уязвимыми стали низшие слои общества. Хотя традиция и не в состоянии была избавить людей от жестокой действительности военной жизни, она сохранила их идентичность и позволила вернуться в свои семьи, которые не предали их, как предала местная община.
Традиционная культура еврейской общины была основана на этических ценностях, которым люди следовали в повседневной жизни. Многие ценности выводились из традиционных источников, таких как Библия, Талмуд и мидраши. Народные рассказы представляли собой еще один способ передачи традиционных этических ценностей. Некоторые из таких рассказов распространены не только в еврейском обществе, но и в других культурах (например, ИФА 3364, наст. т., № 32; ИФА 551, наст. т., № 39). Некоторые же связаны с исторической реальностью восточноевропейского еврейства и условиями его жизни в XIX–XX вв., когда люди, поддавшись обещаниям лучшей жизни, переселялись в другие регионы. Сказки ИФА 19949 (наст. т., № 42) и 18156 (наст. т., № 47) описывают противоположные решения дилеммы эмиграции с позиции ценностных идеалов. Разные по тематике, обе сказки посвящены уходу и воссоединению. В первой нищий сапожник обнаруживает, что материальный достаток в Америке лишен духовных и социальных ценностей, к которым он привык в родной среде. Разочарованный, он возвращается домой. Напротив, девушка с разбитым сердцем из второй сказки находит утешение в Израиле.
Любовь является культурной ценностью в еврейской традиции. Истоки библейской истории Иакова и Рахили (Быт. 29:1-30) и любви Рахили и рабби Акивы лежат в обществе пастухов и ученых людей и, соответственно, продолжают служить образцами литературно-о творчества в еврейской культуре. Тем не менее среди народных сказок, в которых любовь служит мотивом действий главного героя, найдется множество интернациональных фольклорных сюжетов, которые вряд ли принадлежат исключительно еврейскому фольклору. Такие сказки, вероятно возникшие в разных странах, культурах и на разных языках, были до некоторой степени интегрированы еврейским обществом. Например, сказка ИФА 7202 (наст. т., № 48) о дочерях короля сохраняет европейский дух и европейских персонажей. В других своих версиях мотив Н592.1 «Любовь как соль», напротив, возникает в повествовании, основными действующими лицами которого являются раввин и его дочь Рохеле. В некоторых случаях пророк Илия выступает в вариациях истории в качестве помощника.
Тему и символику других сказок, таких как история предначертанной страсти (ИФА 18132, наст. т., № 49), нельзя понять, не зная еврейской культурной и мистической традиции, на которой они основаны. Повсеместное принятие пьесы «Дибук», написанной Ан-ским на основе такой сказки, сделало ее классическим произведением XX в., демонстрируя, что конкретная культурная традиция повышает, а не ограничивает универсальную ценность литературы вообще и народных рассказов в частности.
Несколько юмористических сказок в настоящем томе, будучи народными, реализуют фольклорные сюжеты, встречающиеся во всем мире (ИФА 2826, № 64; 7127, № 65; 8889, № 57). Но в еврейской культуре юмористические рассказы среди прочих жанров ярче всего описывают социальные и профессиональные группы и небольшие сообщества. Таковы сказки, в которых раввины высмеивают свою общину (ИФА 13908, № 60) и община критикует раввина (ИФА 13909, № 61), паства смеется над кантором (ИФА 6655, № 59) и шут притворяется кантором, чтобы усмирить паству (ИФА 6?76, № 62). Юмористические сказки не описывают идеализированное общество и не устанавливают этические модели поведения (хотя они подразумеваются в юмористической социальной критике), но отображают «острые углы» еврейской социальной жизни.
Удаленность времени и места придали восточноевропейскому еврейскому обществу налет мифа и ностальгии. Сказки в настоящем томе показывают стремление к прошлому и жизненные реалии, воображаемое тепло и пережитую боль, единство ценностей и идеалов, разобщенность сообщества и, что важнее всего, память о жестоко разрушенной былой жизни.
1 Bar-Itzhak [Bar-Yishak], Н. Jewish Poland: Legends of Origin: Ethnopoetics and Legendary Chronicles (Detroit: Wayne State University Press, 2001), 89-112; Weinryb, B. D. The Beginnings of East-European Jewry, 453–454; Weinryb, B. D. The Jews of Poland, 17.