Ребе Шнеур-Залман из Ляд считал музыку дополнением к мистическому созерцанию и рассматривал пение нигуним как имеющее духовную ценность. Согласно Залманову, «тогда как Бешт делал мелодии духовно живыми, ребе Шнеур-Залман делал напевы более глубокими, открывая их внутренний мир слушателям» [2]. Хасиды приписывают ребе Шнеур-Залману авторство десяти нигуним, основанных на мистическом символизме [3].
Рассказчик вспомнил лишь один фрагмент из напева, и транскрипция М. Ноя [4] несколько отличается от транскрипции Залманова [5]. Мелодия, включенная в сказку, известна в кругах Хабада под несколькими названиями: например, «Ребес нигун» («Напев ребе»), «Алтер ребес нигн» («Напев старого ребе»), «Четырехстрофный нигн» и «Четырехвратный нигн». Существуют инструментальное и вокальное переложения мелодии [6].
[Нигн ребе] является фундаментальной и основной мелодией для хасидов Хабада. Он был сочинен Алтер Ребе, автором Тании, и несет ряд глубоких смыслов. Каждый из его пассажей посвящен духовному предмету. Хасиды Хабада поют его с предельной точностью и по особым случаям, таким как последний день каждого праздника из категории «три паломничества» [Песах, Шавуот и Суккот], Пурим, 19 кислева [день освобождения ребе Шнеура-Залмана из тюрьмы], 12 тамуза [день рождения и день освобождения ребе Йосефа-Ицхока Шнеерсона из советской тюрьмы], когда женятся и т. д. [7].
После такого объяснения Залманов цитирует письмо ребе Йосефа-Ицхока Шнеерсона (1880–1950), опубликованное в 1937 г. Письмо содержит ценные комментарии:
Мелодия Алтер Ребе посвящена четырем мирам: ацилут [появление], брия [творение], иецира [формирование] и асия [завершение]. Каждый куплет напева песни соответствует определенному миру.
Каждый из четырех миров — ацилут, брия, иецира и асия — соответствует одной из четырех букв Тетраграмматона. Каждая из четырех букв Имени освещается в каждой из четырех духовных стадий — нефеш [душа], руах [дух], нешама [дыхание], хаим [жизнь], которые составляют часть души каждого еврея.
Напев Алтер Ребе соответствует каждому из четырех миров: ацилут, брия, иецира и асия, и нам следует петь его с большой точностью, так как он соответствует каждой из букв Тетраграмматона, четырем мирам и четырем стадиям души.
Пение этой мелодии с внутренним восторгом — подходящий момент для покаяния и соединения с Господом; пение этой мелодии с искренностью и чистой душой, после «очищения пеплом» [ВТ, Йома 22а] в службе «Тикун Хацот»1 или после искреннего вечернего «Криес Шма»2 и глубокой и праведной молитвы является также подходящим моментом для личной молитвы.
Мелодия, написанная ребе, была в верхнем регистре, понижаясь в порядке молитв: «Барух ше амар»3, «Песукей де-Зимра»4, «Брахот Криес Шма»5, «Криес Шма» и «Восемнадцать благословений», которым в восходящем порядке соответствуют четыре слова — ацилут, брия, иецира и ассия.
В целом каждый куплет напева содержит прямо или косвенно потенциал для личного действия.
Первый куплет относится к смене и углублению значения. В начале пения необходимо сделать небольшой переход, переместиться, чтобы выйти из профанного окружения… Продолжение первого куплета связано с углублением в мысли о нуждах дома и значении своего существования в мире.
Второй куплет соотносится с первым в том смысле, что в начале куплета слышна определенная горечь, но сразу же куплет продолжается с надеждой и восходящим движением. Горечь и надежда являются следствием смещения и углубления в первом куплете.
Третий куплет затрагивает духовное возвышение, хотя второй еще слышен в третьем, в нем сохраняется горечь. Тем не менее основные аспекты третьего куплета — такие эмоции, как возвышенность духа и излияние души.
Четвертый куплет соответствует миру ацилут, который представляет собой наивысший уровень в иерархии четырех миров — асия, иецира, брия и ацилут…
Когда ребе закончил говорить, велел им петь песню медленно и повторять первые три куплета дважды и четвертый — трижды. Они спели нигн трижды, по очереди; после третьего раза они повторили четвертый куплет десять раз подряд, чтобы он перешел во все десять энергий души [8].
История об извозчике и ребе Шнеур-Залмане рассказывалась хасидами. Существует версия, записанная во время еврейской этнографической экспедиции (1912–1914) на Волынь и в Подолию под руководством Ан-ского [9].