Жил-был меламед, отчаянный бедняк с многочисленной семьей. Долгие годы он преподавал в хедере, но никак не мог заработать на достойную жизнь в собственном городе. Он решил попытать удачу в другом месте.
Покидая дом, он сказал жене: «Не волнуйся, жена, тебе не о чем волноваться. Магнат реб Йосеф Гальперин пообещал давать тебе двадцать рублей в месяц».
Женщина поверила мужу, хотя на деле меламед лишь пытался успокоить ее и даже не говорил про это с магнатом. Он верил, что его предприимчивая жена как-нибудь сама справится.
Меламед собрал свои вещи, талес и тфилн и еду на дорогу и направился в ближайшее село, где проживало несколько евреев-арендаторов, в надежде, что там он накопит достаточно денег для своей семьи. Когда прошло несколько недель, а жена не получила от мужа ни копейки, она пошла к реб Йосефу Гальперину. «Вы обещали моему мужу давать мне двадцать рублей в месяц, пока он не закончит работу меламеда в другом месте, — сказала она, — а я ничего не получила».
Впервые услышавший о том, реб Йосеф не растерялся. Он дал женщине первые двадцать рублей и пообещал, что его слуга будет приносить ей двадцать рублей каждый месяц. Он даже подтвердил, что у него был «уговор» с ее мужем, хотя ему было прекрасно известно, что тот оставил свою жену без средств. Следующие шесть месяцев магнат честно исполнял «уговор».
Когда подошел Пейсах, знаменующий собой окончание учебного года, меламед вернулся домой с заработком от учеников и подарками для детей и жены, которые, как он был уверен, провели все время в нищете. К своему удивлению, он обнаружил, что жена и дети достойно одеты, дом чист, а стол хорошо накрыт. «Как тебе удалось так хорошо содержать без меня семью шесть месяцев? — спросил он жену. — Я не оставил тебе ни копейки!» — «Разве не ты сказал, что магнат реб Йосеф Гальперин будет каждый месяц давать мне двадцать рублей? Он платил мне каждый месяц, как вы и договаривались».
Меламед пошел к реб Йосефу Гальперину, чтобы вернуть сто двадцать рублей, но Гальперин отказался взять и копейку. В тот раз он снова объяснил, что деньги не принадлежат ему, так как он отказался от права на них шесть месяцев назад.
Когда они оба пришли ко мне, реб Йосеф представил тот же аргумент, что и раньше.
Вот еще история о реб Йосефе Гальперине. Один торговец тканями из числа богатейших городских обывателей потерял все и стал банкротом. В отчаянии он решил пойти к магнату реб Йосефу Гальперину и попросить у него взаймы несколько сотен рублей, чтобы заплатить кредиторам. «Кто поручится, что ты отдашь долг в срок?» — спросил реб Йосеф. Заемщик ответил: «Пресвятой, благословен Он, будет моим поручителем. С Его помощью я верну взятую сумму». «Я принимаю такого поручителя, — ответил реб Йосеф. — Уверен, что он поможет тебе отдать долг».
Он вынул несколько сторублевых банкнот и отдал их торговцу.
Когда подошел срок, торговец уже получил сумму долга и даже больше. Он пришел к магнату, чтобы заплатить, и принес щедрые подарки. В тот раз магнат снова не принял деньги, как и раньше утверждая, что он отказался от прав на них и они должны пойти на благо нуждающихся.
Закончив три истории о реб Йосефе Гальперине, ребе Леви-Ицхок добавил:
— Не заслуживают ли деяния этого человека, трижды представшего передо мной, того, чтобы я отступил от своего правила и отплатил ему истинным и бескорыстным милосердием?
Рассказано Азриэлом Бероши из Белоруссии, записано Залманом Бахаравом в Тель-Авиве в 1967 г.
Культурный, исторический и литературный контекст
Данная сказка — вариация повествовательной темы XIX в., ведущей свое происхождение из Талмуда, мидрашей и средневековой традиции и часто именуемой, согласно Раши, «стремления милосердной души» (ВТ, Синедрион 106Ь). В большинстве версий благие дела вознаграждаются почетным местом в раю (фольклорный сюжет 809*—*А [ИФА] «Спутник в раю»), тогда как в настоящей сказке и ее аналогах вознаграждение заключается в почетных похоронах (фольклорный сюжет 759*D [ИФА] «Три примера щедрости»). Аналогичное вознаграждение описано в средневековом рассказе XII в. «Сефер Шаашуим» («Книга развлечений») Йозефа бен Меир ибн Забара (р. ок. 1140) [1].
Похороны и общественное положение
И средневековая история, и настоящая сказка подчеркивают особый аспект похорон, не признаваемый религиозным нормативным правом и положениями, но тем не менее во многом составляющий неотъемлемую часть социальной практики, а именно — похороны как средство социального регулирования. Следование общественным ценностям находится в прямом соотношении с уважением, оказываемым на похоронах. Избегая похорон, ребе Леви-Ицхок из Бердичева стремился не участвовать в дифференциации членов общины по уровню социального признания.