Курт Герштейн (1905–1945), присоединившись к нацистам, занятым освидетельствованием и регистрацией уничтожаемых душевнобольных (как евреев, так и заключенных других национальностей), пытался послать союзникам отчет о концентрационном лагере в Белжеце. К сожалению, ему никто не поверил.
1 Dorenberg, J. Munich 1923: The Story of Hitler’s First Grab for Power (New York: Harper& Row, 1982), 339.
2 Broderick, Das Horst-Wessel-Lied: Lied: An Analysis // International Folklore Review 10(1995), 100–127.
3 Cahan [Kahan], J. [Y.] L., ed. Jewish Folklore (идиш) (Vilnius: Yiddish Scientific Institute, 1938), 149 no. 25.
4 Domrovska, D., Wein, A., and Vais A., eds. Pinkas Hakehillot: Encyclopaedia of Jewish Communities, Poland. Vol. 2: Eastern Galicia (Jerusalem: Yad Vashem, 1980), 322; Arad, Y. Belzec, Sobibor, Treblinka: The Operation Reinhard Death Camps (Bloomington: Indiana University Press, 1987), 384.
5 Reder, R. Belzec (2nd ed. Krakow: Fundacja Judaica, Panstwowe Muzeum Oswiencim-Brzezinka, 1999), 81; Arad, Y. Belzec, Sobibor, Treblinka…, 23–29; Arad, Y. ‘Mivtsa Reinhard’: Mahanot ha-hashmadah: Belzec, Sobibor, Treblinka [Операция «Рейнхард»…] // Yad Vashem 16 (1985), 165–192.
Исторические сказки
В оформлении шмуцтитула использована миниатюра «Иерусалимский Храм» (Агада, иллюминированная Йойсефом бен Довидом из Лейпника, Алътона, 1740)
21
ИСХОД НА ПУРИМ В ГОРОДЕ ЯМПОЛЬ
В нашем городе, как и во всех городах, есть улица, где живут гои. Ее называли «собачьей улицей», но «волчья улица» подошло бы больше, так как они были такими убийцами, что злобный Аман меркнет в сравнении с ними. И словно назло нам их церковь стояла в самом центре города, так что каждое воскресенье, хочешь не хочешь, приходилось натыкаться на пьяных, кровожадных, жестоких головорезов, и не бояться их было невозможно. Вам, конечно, известно: лес рубят — щепки летят; когда они бились своими головами о стены, щепки летели в еврейские окна — а не у всех есть ставни. Не стоит спрашивать, как нам было страшно. И кто, вы думаете, отвечал за всё? Их священник, подлец (пусть будет имя его стерто навеки!), который умер так, как следовало бы умереть его предкам.
Каждый Пурим священник бесновался, как способен бесноваться лишь гой. Он принимал обиды Амана за свои собственные, так как Аман был убит вместо Мордехая. Он был не в состоянии простить. В мире всегда есть аманы, и аман, пришедший в наш город, был достаточно зол, чтобы стать наказанием для всех евреев в мире. Этот Исав свирепствовал, особенно на Пурим, и вот он решил, что настало время отомстить евреям. Он взбаламутил всех гоев, хотя они дождались Пурима, когда евреи угощают их гоменташами и прочей выпечкой. Священник убедил их, что гоменташи отравлены, что евреи собрались отравить всех гоев. Вы не поверите, что такой погром возможен сегодня.
В нашем городе были евреи всех мастей, уважаемые люди — богатые, конечно. Были раввины и шойхеты, скромные люди, ремесленники и даже — только по секрету — воры. Но даже еврейский вор лучше их священника. Короче говоря, был хороший молодой человек — посторонним легко было принять его за помещика: высокий, здоровый, начищенные сапоги, прямо гой гоем. Гои же доставляли ему больше всего хлопот. Его звали Исаак Халомиш, как его деда. Но я не скажу вам, что значит Халомиш (не сглазить бы). Латинское слово. Все же, кто бы ни нарек его по имени, он знал что делал.
У Исаака была еврейская голова, но (не сглазить бы) сила гоя. Так что священник попался в руки Исаака Халомиша, которого принял за гоя. Тот не молился, одевался как дворянин — но какова была его еврейская душа! Он не сомневался, что один еврей одолеет сотню священников. Намереваясь задать тому священнику взбучку, он разработал против него план: как сделать так, чтобы никто не догадался.
Он оделся как гой и принес священнику дешевой водки. Они выпили, и священник принял его за богатого мужика. Еврей обещал священнику щедро заплатить и, конечно, не обманул его. Когда они были в лесу, Халомиш вышвырнул священника из саней. Затем он вылил на него водку, поколотил его как следует и бросил лежать как свинью, поставив рядом бутылку.
На рассвете два гоя шли в город торговать яйцами. Увидев священника, они принялись креститься, пока не заметили водку. Тогда они забыли обо всем и напились, как им свойственно. Они от души надавали друг другу затрещин, так что яйца, которые они несли на продажу, разбились. Раз уж приключилась такая незадача, они стали петь. Потом их нашел пастух — вся святая троица была мертвецки пьяна.