1 Yaari, A. Passover Haggadah: From the Earliest Printed Edition to 1960 (Jerusalem: Berger & Wahrman, 1960), 3–4 no. 24.
2 Perkal, J. R. The Dual Nature of Cumulative Tales // Laographia 22 (1965), 338–342.
3 Fuchs, M.Z. Le-Toldot ha-Shirim ‘Ehad Mi Yode’a ve-Had Gadya be-Yisrael u-ve-Amim [История «Эхад ми йодеа» и «Хад гадья»…] // Asufot 2 (1988), 201–226.
4 Gefen, М. Transformation of Motifs in Folklore and Literature (ивр.) (Jerusalem: Mass, 1991), 209.
5 Yoffie, L. R. C. Songs of the ‘Twelve Numbers’ and the Hebrew Chant of‘Echod Mi Yodea’ // Journal of American Folklore 62 (1949), 411.
6 Zunz, L. Diegottesdienstlichen Vortrage der Juden: Historisch Entwickelt (ивр.) (Ed. C. Albek. Jerusalem: Bialik Institute, 1954), 300.
7 Gefen, M. Op. cit., 204–206.
8 Fischel, H.A. The Uses of the Sories (Climax, Gradatio) in the Tannaitic Period // Hebrew Union College Annual 44 (1973), 119.
9 Ibid, 129–132, особ. 130.
10 Szmeruk [Shmeruk], C. The Earliest Aramaic and Yiddish Version of the ‘Song of the Kid’ (Khad Gadye) 11 The Field of Yiddish: Studies in Yiddish Language, Folklore, and Literature (Ed. U. Weinreich. New York: Linguistic Circle of New York, Columbia University, 1954) 214–218; Shmeruk, C. Yiddish Literature: Aspects of Its History (ивр.) (Tel Aviv: The Porter Institute for Poetics & Semiotics, Tel Aviv University, 1978), 57–59.
11 Fuchs, M. Z. Op. cit.
12 Vail, Y.T. Haggadha shel Pesah: Ha-Marbe le-Saper [Пасхальная Агада…] (Karlsrue, 1791 [Reprint ed. Jerusalem: Feldhaim, 2002]).
13 Ibid, 47a, 151a.
14 Fuchs, M.Z. Op. cit., 221.
15 Jochnowitz, G. Had Gadya in Judeo-Italian and Shuadit (Judeo-Provencal) // Readings in the Sociology of Jewish Languages (Ed. J. A. Fishman. Leiden: Brill, 1985), 241.
16 Schwadron, A. A. ‘Khad Gadya — The Italian Traditions // 9th World Congress of Jewish Studies 2 (1986), 258.
17 Schwadron, A. A. Un Cavritico: The Sephardic Tradition // Journal of Jewish Music and Liturgy 5 (1982), 24–39; Schwadron, A. A. Chad Gadya [Один козленок] [vinyl recording] (Smithsonian Folkways Recordings FR8920).
26
ДВА ДРУГА
Дело было много лет назад в одном городке в Галиции. Авром был ребенком из еврейской семьи, жившей по соседству с польской семьей, сына в которой звали Влодек. Ребята были добрыми друзьями. Они играли и устраивали проказы, на которые только хватало фантазии.
Когда они выросли, их пути разошлись, у каждого началась своя жизнь. Авром и Влодек оба были смышлеными и одаренными мальчиками. Влодек учился в местной школе. Когда он окончил школу, родители послали его в большой город, где он продолжил обучение и стал священником. Со временем он поднялся по церковной иерархии.
Авром же учился в еврейской религиозной школе. Впоследствии родители отправили его в иешиву изучать Тору. Позднее он женился, и у него появились сыновья и дочери. Он никогда не зарабатывал достаточно; он и его семья жили в унизительной бедности на хлебе и воде. Шло время, и семья реб Аврома росла. Но и нищета его дома росла не отставая.
И вот однажды реб Авром, завершив свои молитвы, вышел из школы, неся в руках мешочек с талесом и тфилном. Он медленно тащился по улице, погруженный в мрачные мысли: откуда ждать помощи? Где взять хлеба для семьи? Внезапно кто-то похлопал его по плечу, и он услышал знакомый голос:
— Авромек! Как поживаешь?
Реб Авром обернулся — и увидел улыбающегося человека в одежде церковника.
— Не узнаешь меня? — спросил священник. — Я Влодек.
Несмотря на разницу между ними, Авром был рад своему другу и пригласил его в дом. Священник принял приглашение и пообещал прийти на обед в тот же вечер.
Реб Авром отправился домой и рассказал жене, что встретил священника, своего старого друга, и пригласил его на ужин. Внимательно выслушав его, жена сказала:
— Прекрасно, что ты пригласил его, но нужно подобающим образом его принять и приветить, но чем? Единственное, что есть в доме, — нищета.
Что было делать? Жена пробежалась по соседям и расстаралась как могла. К прибытию гостя стол был уставлен изысканной посудой и королевскими блюдами.
Когда священник пришел, они сердечно приветствовали его. Он осмотрел дом и увидел нищету в каждом углу, но стол был накрыт со вкусом, еда подана отменная. Он ел и пил и даже согласился остаться переночевать. Утром он ушел.
После ухода священника жена Аврома начала прибираться и стелить постели. Что она увидела, когда подняла подушку на постели священника? Распятие! Из чистого золота с драгоценными камнями. Глаза распятого были двумя крупными бриллиантами! Женщина заметалась, не зная, что делать. Побежать за священником и вернуть ему то, что он потерял? Но где его искать? Взять распятие в руки? Это запрещено! Идолопоклонству не место в порядочном еврейском доме. Что ей было делать? Она стояла в растерянности, пока не нашла решение. Она кинулась в синагогу и позвала мужа домой. Увидев распятие, реб Авром задумался. В конце концов он решил:
— Отложим распятие в сторону и подождем. Священник непременно вернется за своей пропажей.
Шли дни, шли месяцы. Прошел год, а священник все не возвращался. «Оно послано Небесами, — сказал тогда сам себе реб Авром. — Я продам часть распятия, чтобы поддержать нас и детей». Так он и поступил. Вначале он вынул один глаз из распятия и продал бриллиант. Затем он вынул и продал второй глаз. Когда деньги закончились, он стал по частям разрезать распятие. Постепенно он избавился от нищеты в своем доме. Дом изменился до неузнаваемости, и семья зажила в комфорте.