Еврейские народные сказки. Том II. Сказки евреев Восточной Европы

Обращение евреев в христианство было скрытой целью данного закона, и многих юношей заставляли принимать новую религию. Кто-то сохранял свою веру, другие сдавались. Их жизнь в армии и по возвращении оттуда стала темой народных песен, рассказов, литературных произведений и мемуаров. Ниже приводится пример такой песни:

Treren gisen zich in die gasen, — Слезы льются на улицах,
In kindershe blut ken men zich washen — Можно купаться в детской крови.
Gewald, wos iz dos far klog — Караул! Что это за рыдание —
Ci den wet kein mol nit weren tog? — Неужели никогда не настанет день?
Kleine eifelekh raist men fun — Малых птенчиков вырывают из хедера, 
Men tut zei on jewonische kleider. — Одевают их в «греческую» одежду (солдатские мундиры).
Unsere parneisim, unsere rabonim — Наши старосты, наши раввины,
Helfen nokh opcugeben sei far jewonim. — Лишь помогают сдать их «грекам» (русским, православным).
Bai Zushe Bakower zainen do ziben bonim, — У Зуши Баковера семеро сыновей.
Is vun sei nit einer in jewonim; — Ни один из них не в «греческой» [форме];
Nor Leie-die-almone’s eincige kind — Лишь единственный сын Леи-вдовы
Iz kapore far koholshe zind. — Искупительная жертва за грехи общины.
Es is micwe opcugeben jidn-prostakes — Это заповедь: жертвовать простыми людьми
Shuster, Shnaider zainen doch Laidakes; — Сапожники, портные — они ведь бездельники
Kratcige khaiziqlech vun mischpoche sheiner — Чесоточные щенки из благородных семей
Tor bai uns nit awekgein nit einer — Ни один из нас не пойдет служить.[1].

Гой-попрошайка в настоящей сказке соответствует образу бывшего катониста, который находился на границе еврейского и христианского общества.

См. также сказку ИФА 18140 (наст. т., № 28) «Подросток, которого выкрали и увезли в Россию» (Польша).

1 Ginzburg, S. М., and Marek, P.S. Yiddish Folksongs in Russia (Ramat-Gan, Israeclass="underline" Bar-Ilan University Press, 1991), 51–52 no. 50.

28 ПОДРОСТОК, КОТОРОГО ВЫКРАЛИ И УВЕЗЛИ В РОССИЮ

Однажды похитители выкрали единственного ребенка. Ему было уже больше тринадцати лет. Он вышел из синагоги со своими тфилн. Его поймали и с кляпом во рту, чтобы не кричал, посадили в повозку и увезли в далекую Россию.

Его отдали в бездетную семью, которая приняла его как сына. Он много плакал, скучая по своим родителям и дому. Он не ел их еду, потому что это была нееврейская еда. Он не желал есть. Стал тощим и болезненным. Ел лишь хлеб и пил воду. Хозяин души в нем не чаял. Он позвал врача, и тот сказал:

— Чтобы он стал вашим сыном, делайте, что он говорит. Купите ему новую тарелку и прочую посуду, ложку и вилку и позвольте готовить еврейскую еду, чтобы он начал есть.

Подросток сказал, что если увидит, как они доят корову, то будет пить молоко. Так они стали готовить картофель с молоком. И он ел масло, потому что, когда они делали масло, в него не попадало ничего гойского. Итак, он уже ел масло и картофель и пил молоко от коровы. Его настроение улучшилось, и он начал учиться. Так как он знал лишь идиш, хозяин привел ему учителя русского языка.

Мальчик вырос. В России уходят в армию на двадцать пять лег. Ему было семнадцать-восемнадцать, когда его забрали в солдаты. Но что ему было делать с тфилн? Он нашел металлический ящик и положил их туда, вырыл яму и отметил место. Он закопал свои тфилн и ушел в армию.

Он состарился — не то чтобы стал совсем стариком, но у него была длинная борода, а армейская форма была ему слишком велика, как и обувь, так что он выглядел старым. Накануне своей демобилизации, ночью, он отправился в дом гоя, откопал тфилн и убежал. Он собирался найти своих родителей и жить среди евреев — он никогда не забывал о них.

Он бродил по городам. Пыль и грязь налипли на его ботинки и одежду. Он спал в лесах, путешествуя из города в город, но не нашел родителей.

И вот он прибыл в один город. Было холодно, шел снег, и он был голоден. Он увидел свет, пошел на него и постучал в дверь. В том доме жила пожилая пара. Они испугались. Вечер — кому бы стучать? Возможно, за дверью воры! Но он продолжал стучать. Они сказали себе: «“Он заповедал нам жизнь” — человеку суждено жить. Вор там или убийца — откроем дверь, и будь что будет».