Когда в городе стало поспокойнее, раввин заметил, что свиток Торы, который он должен был отнести в синагогу, пропал. О других пропажах он не горевал, но не переставал думать о свитке Торы. Он постился, и рыдал, и оплакивал святыню. Раввин лег спать с тяжелым сердцем, и во сне услышал голос, который сказал: «Пойди в деревню и возьми с собой миньян евреев. Возможно, тебе удастся вернуть свиток Торы». Проснувшись, раввин прекрасно помнил свой сон, даже название деревни и имя крестьянина. Тотчас же он созвал миньян евреев и отправился в деревню.
Раввин разузнал о крестьянине и, оказавшись с ним лицом к лицу, попросил его вернуть святыню. Но крестьянин посмеялся над раввином и сказал ему без обиняков, что лучшее, для чего годится свиток — сделать из него ботинки. Когда раввин понял, что ничего не добьется от крестьянина, он проклял его: пусть потомки твои не доживут до старости. Затем он вернулся домой и вскоре заболел и умер от тоски.
Крестьянин разрезал свиток Торы на ботинки, а его дочь собрала обрезки и сложила в мешок. Мешок она спрятала так, чтобы отец не нашел, потому что очень его боялась.
Прошли годы. Никто в этой семье не доживал до старости. Как только кто-нибудь надевал ботинки, его ноги отказывали. Осталась одна лишь дочь. В деревне никто не брал ее в жены, опасаясь проклятия. Старая, больная и одинокая, она решила отнести мешок с обрезками свитка Торы к раввину и попросить его принять ее в их веру, чтобы она могла стать еврейкой и искупить грехи своей семьи.
К тому времени она стала богата. Надев крестьянскую одежду, она пошла в город и спросила, где живет раввин. Но в его доме ей сказали, что старый раввин давно умер, а новый — в синагоге. Она без промедления направилась в синагогу. Войдя туда, она бросилась ниц перед арон га-кодешем и зарыдала. Раввин, не понимая, что происходит, подошел и увидел плачущую крестьянку. Он и шамес подняли ее и спросили, что ее сюда привело. Рыдая, она поведала им всю историю проклятия семьи и сказала, что, оставшись одна, намерена принять новую веру.
Раввин объяснил, что он не может принять ее в еврейскую веру. Тогда из-под полы она достала мешок с обрезками свитка Торы. Раввин не позволил ей вернуться в деревню. Ее поселили в комнатке при синагоге. Она начала изучать законы и приняла новую веру. Собственность свою она продала и все пожертвовала синагоге. Мешок с обрезками Торы был погребен на кладбище. Когда новообращенная умерла в преклонном возрасте, ее похоронили невдалеке от могилки свитка Торы. На надгробном камне было написано: «Здесь покоится святая обращенная, последняя выжившая из крестьянской семьи. Она была праведной женщиной и спасла обрезки святого свитка Торы».
Записано по памяти на идише Дворой Фус в ноябре 1968 г. в мошаве Асерет.
Культурный, исторический и литературный контекст
В этой истории рассказчик отбрасывает некоторые черты легенды, характерные для традиционной версии, и облекает ее в форму народного рассказа. Соответственно сказка претерпевает универсальную трансформацию: от повествования, в котором рассказчик утверждает историческую достоверность, к повествованию, место и время действия которого неопределенны. Обсуждение этих универсальных особенностей народных рассказов см. в комментарии к сказке ИФА 8256 (наст. т., № 6).
Хотя восточноевропейское еврейское население столкнулось с многочисленными погромами (см. комментарий к сказкам ИФА 6306, наст. т., № 23, и 8915, наст. т., № 29), данная сказка не связывает события с конкретным погромом и не указывает место и время действия. Рассказчик размещает сцену в типичной деревне и выбирает основных персонажей из типичной «крестьянской семьи»: отец, трое сыновей и дочь. Такой набор действующих лиц характерен для славянских сказок.
Возмущение героини жестоким и кощунственным поведением отца и братьев и ее последующее обращение в иудаизм наследует долгой традиции литературных, мифических и исторических прозелитов, принявших еврейскую веру, иногда ценой значительной личной жертвы, даже смерти.