Раз так, то вопрос о сущности материи, как уже отмечалось, может быть разрешён не в рамках экспериментальной физики, способной только на вовек нескончаемое деление частиц, а в области теологии: поскольку вечных неделимых атомов нет, возникновение вещественных явлений объяснимо только через обожествление той пустоты, из которой они являются. Или же обожествляется не пустота, а Творящая сила, стоящая вне пустоты и ею не являющаяся.
В обоих случаях наиболее развитая теология приходит к происхождению материи из пустоты путём самовозникновения или путём сотворения в пантеизме или в теизме соответственно. Причём пантеизм оказывается лишён каких-либо претензий к происхождению из ничего, поскольку только упрощённый и потому философски слабосильный пантеизм способен прямо отождествить с абсолютной пантеистической вечностью материальные явления.
С философской точки зрения вера в пантеистическую теологию божественной пустоты не имеет ни малейших преимуществ над верой в теистического Бога Творца.
Так, живое вещество В.И. Вернадского зачем-то рассматривается в рамках истории науки, а не пантеистической веры, хотя существование таких вечно живых начальных атомов, из которых происходит всё живое, явно относится к религиозной вере, а не к науке, имея полную аналогию в теизме в Духе Святом. Разницы с научной точки зрения решительно никакой: обожествлять ли воображаемые живые атомы или Дух, жизнь дарующий. По виду враждебная космистам теория абиогенеза тут ничего не решает, а снова отдаляет рассмотрение подлинных причин происхождения жизни, и такое отдаление будет происходить столько же долго, как и выяснение того, что есть материя.
Фактическое возобладание, после значительных системных информационных внушений, наиболее упрощённой пантеистической мировоззренческой основы, как демонстрирует указанное поведение американцев, программирует, при сопутствующих обстоятельствах, именно на погромные действия. При всяком возникновении возможности обрести значительные дополнительные материальные ценности атеистический пантеизм будет обязывать человека воспользоваться шансом рационально улучшить собственную жизнь.
Всё чаще говорят, и «практически все комментаторы соглашаются, что имеющихся ресурсов хватит на 50—100 лет при современных темпах производства и потребления» [Н. Хаггер «Синдикат. История мирового правительства» М.: Алгоритм, 2009, с.11].
В «1972 г. первый отчёт Римского клуба под заголовком «Границы роста» указал на конечность ресурсов планеты». По прогнозу ООН, человечество достигнет допустимого максимума своей численности в 9 млрд. в 2050 г. [Т. Саррацин «Германия: самоликвидация» М.: Рид Групп, 2012, с.19, 32].
Такие данные рождают типовые футурологические прогнозы грядущей схватки за ресурсы, в которой носители восторжествовавшей идеологии постмодернизма ни во что не будут ставить человеческую жизнь, которая станет иметь только отрицательную ценность. Энергетический коллапс приведёт к сокрушению государств с отмершей национальной культурой, т.к. с падением их материальной базы рухнут все политические скрепы, а идейного центра собирания нации без соответственной культуры уже не будет, следовательно, каждый будет сам за себя в этой постмодернистской утопии.
Попытка художественного отображения такого представления о недалёком будущем предпринята в британском сериале «Утопия» (2013), в котором идея сокращения численности человеческого населения планеты становится чрезвычайно убедительной и оправданной с сугубо рационалистических позиций.
В этом нет ничего нового, такова логика преобладающей философии для любой эпохи. Антихристианский неоплатонизм эпохи Возрождения пантеизма был основан на антропоцентризме. Безнравственный пантеизм и гуманизм оказываются не просто едины, но и тождественны. Этот пантеизм в результате оказался творчески несостоятелен: гипертрофированный антропоцентризм дал сомнительный титанизм: «обнаруживая несостоятельность эстетической возрожденческой программы, поставившей личность в центре всего мира, деятели Высокого Возрождения разными способами отражают потерю главной опоры в своём творчестве».
Дело в том, что личность тонула в атомистически воспринимаемом мире. Сама материалистическая картина мира говорила не о величии, а о совершенной ничтожности человека. Отсюда вполне выводится и погромная логика: «гибель Савонаролы, сначала повешенного, а потом сожжённого, является для нас символом не торжества Ренессанса, но его глубокой развращённости, его общественно-политического падения». Савонарола «не выносил психологического разврата, возраставшего вместе с гуманизмом» [А.Ф. Лосев «Эстетика Возрождения» М.: Мысль, 1978, с.363, 434, 568, 575].