В монархической листовке времён Японской войны указывалось на идеологическую борьбу интеллигенции и евреев с русским народом: «не крикливые земцы, не жидовствующие адвокаты, не бастующие студенты, настоящий народ верит и живёт Самодержавием» [«Марков и марковцы» М.: Достоинство, 2012, с.77].
Архиепископ Никон в 1913 г. так оценивал деятельность принадлежащей евреям или прислуживающей им прессы: «жидовская печать и все, кому ненавистны Церковь Православная и её иерархия» [«Забытые страницы русского имяславия» М.: Паломникъ, 2001, с.131].
Разжигание погромов самими евреями встречается и поныне, о чём можно узнать из еврейских источников: в августе 2011 г. во время погромов в нескольких крупных городах Британии, не направленных против евреев, «несколько представителей хасидской общины Тоттенхэма с видимым удовольствием дразнили полицейских» http://ieshua.org/angliya-pogromy-evrei.htm
За последние годы жизни в Иерусалиме внучка Троцкого описывает еврейские провокации: в пропаганде по радио в Иерусалиме «во всём всегда виноваты арабы. Но однажды говорилось о студентах иешивы, которые оскорбяли монашек [Троицкого собора], плевали в их сторону, выкрикивали разные гадости и подбрасывали в монастырь дохлых кошек. Администрация монастыря жалоб не подавала, не желая осложнять отношения с израильскими властями». Поскольку при этом наблюдается исчезновение кошек живых, то эти студенты, по-видимому, «виновны» и в превращении их в кошек дохлых [Ю.С. Аксельрод «Мой дед Лев Троцкий и его семья» М.: Центрполиграф, 2013, с.440-441].
В 1905 г. «большинство еврейских товарищей приветствовало погромы, как “популярный революционный протест”». В первое время революционеры не видели контрреволюционного характера погромов. «Они были загипнотизированы видом восстания масс», приняв его за народный протест против экономического угнетения, осуществляемого евреями [Louis Harap «1905 Jews and Revolutionaries» // «Jewish Currents». 1973. Vol. 27. P. 16-17].
Антисемитом называют Андрея Желябова. Георгий Гапон тоже проявлял ненависть «к еврейству и его способностям всё захватить и использовать» [В.И. Шубинский «Гапон» М.: Молодая гвардия, 2014, с.73, 112].
Екатерина Брешко-Брешковская за глаза Азефа, до его разоблачения, когда в ЦК ПСР ему целиком доверяли, называла жидовской мордой [А.И. Спиридович «Записки жандарма» М.: ХЛ, 1991, с.158].
Такие сведения исходят не исключительно от защитников Самодержавия, наиболее надёжно свидетельствуют революционеры. В переписке за 1913 г. Рутенберг фактически обвинял террориста Савинкова в юдофобии: «об антисемитизме говорить с тобой будем ещё», «под шевелюрой у тебя всё устроено по Маркову II-му» [В.И. Хазан «Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту» М.: Мосты культуры, 2008, Т.I, с.494].
Уже в пору Гражданской войны П.Е. Дыбенко большевики звали «партизан-антисемит» [В.А. Шишкин «Россия в годы “великого перелома” в восприятии иностранного дипломата (1925-1931)» СПб.: Дмитрий Буланин, 1999, с.92].
Очень важное наблюдение без всякой задней мысли передают анонимные воспоминания социал-демократа про 1896-97 г. на Юге России: еврейские рабочие «восприимчивее русских к освободительным идеям». «Встречаясь же с местной украинской интеллигенцией, я был поражён необычным для меня, северянина, юдофобством, каким была пропитана даже радикальная часть её» [«Исторический еженедельник», 1907, март, №1, с.5].
Таких настроений хватало и в Петербурге. Профессор Н.И. Бугаев, отец поэта Андрея Белого, считал евреев врагами рода человеческого [Б. Натанс «За чертой. Евреи встречаются с позднеимперской Россией» М.: РОССПЭН, 2007, с.279].
А.И. Герцен не только в философских произведениях 1840-х негативно оценивает еврейство в целом, но и в 1860-е в переписке проявляет бытовой антисемитизм, как находят юдофилы, с успехом изыскивающие такие настроения у множества левых писателей [С.Ю. Дудаков «История одного мифа. Очерки русской литературы» М.: Наука, 1993, с.260].