В донесении министру иностранных дел Российской Империи В.Н. Ламздорфу русский посол в США А.П. Кассини 5 мая 1904 г. из Вашингтона сообщал о выдаче Японии займа из 50 млн. долларов 25 млн. в Лондоне, а 25 млн. в США банкирским домом Кун, Леб – «нью-йоркский дом Шиффа. Оба эти банка находятся в руках евреев». Инициативу займа брали на себя англичане. Британское и Японское правительства нашли «себе пособников во всегда враждебно к нам относящемся банкирском еврейском мире» [«Россия и США: дипломатические отношения 1900-1917» М.: МФД, 1999, с.58-59].
Н.Е. Марков в 1916 г. в Г. Думе называл Я. Шиффа еврейским величеством, считая его вождём мирового еврейства. Это представление наложилось потом на версию о его причастности к убийству Царя в 1918 г.
Основными причинами еврейских погромов оказываются: еврейский революционный террор в отношении русских монархистов, распространение оскорбительной для русских, провокационной информации. Экономическая эксплуатация евреями русского населения играла отягощающую роль. В том случае, когда погромы являются не реакцией на террор, а формой грабежей, то они производятся криминальной средой с целью наживы, в самом сильном расхождении с содержанием идеи национализма.
Таковы погромы имений с целью грабежа и повсеместные разгромы винных складов в революционную пору. Грабили также монастыри – всякие объекты с более крупным имущественным состоянием. Евреи в качестве объекта погромов с целью грабежа ничем не отличаются от помещиков, монастырей, богатых крестьян, винных складов. В 1917 г., по сообщению командующего войсками Московского военного округа, в нескольких губерниях погромы идут в такой последовательности: «начинается с разгромов винных складов; перепившаяся толпа переходит потом к разгромлению магазинов, лавок и домов. Руководителями и зачинщиками является кучка тёмных лиц, большей частью освобождённых уголовных каторжников» [И.В. Нарский «Жизнь в катастрофе. Будни населения Урала в 1917-1922 гг.» М.: РОССПЭН, 2001, с.198-205].
Снова во главе погромов оказываются уголовники, а не националисты.
В начале 1950-х в лагере, где содержалось довольно много бандеровцев, еврейский погром устроили не украинские националисты, а напившиеся уголовники, и нападали они на русских интеллигентов типа Льва Гумилёва и белогвардейского офицера из кубанских казаков. Активное сопротивление еврейскому погрому не мешало Льву Гумилёву потом осуждать вредное влияние на Анну Ахматову. По его справедливому выражению, Ахматова оказалась «облепленной евреями», что сказывалось на её прореволюционных взглядах [С.С. Беляков «Гумилёв, сын Гумилёва» М.: АСТ, 2013, с.267-268, 307].
В воспоминаниях о 1940 г. можно увидеть, что «по мере успехов Гитлера антисемитизм нарастал в лагере», лагерная шпана считала: «Гитлер прав, и жидов следует бить». Это настроение ещё более усилил во вторую половину 1941 г. немецкий триумф на советском фронте [Ю.Б. Марголин «Путешествие в страну зе-ка» М.: АСТ, 2008, с.165].
Взгляды белогвардейских лидеров, как легко убедиться, сходились с морально изувеченными лагерями советскими узниками только в антикоммунизме. Противником еврейских погромов был антисемит А.Г. Шкуро, выпускавший множество приказов в защиту евреев и персонально спасавший их от казни. Это, в дополнение ко множеству сохранившихся приказов, признавал предатель, перебежавший в СССР, не заинтересованный в создании положительной репутации белогвардейским лидерам [И.М. Калинин «Русская Вандея» Краснодар: Традиция, 2010, с.179].
Со всей откровенностью осуждал погромы образцовый монархист и националист генерал Краснов, обоснованно приписывая их скорее красным, чем белым. «Пока были войны, пока дрались на различных фронтах, брали города и поместья, покидали, отступая, города и поместья, и тут и там гуляли и грабили – было весело. Лошади были сытые, в карманах было полно золота и камней, ели и пили сладко, брали с правого и с виноватого, с богатого и бедного, выпускали пух с еврейских перин, жгли дома и смотрели с диким хохотом на мятущуюся в ужасе толпу стариков, женщин и детей. Был кровавый хмельной угар. Тешила красная звезда на шапке комиссарке, манили широкие возможности. Кровавое похмелье глушило совесть» [П.Н. Краснов «О казаках» // «Грядущая Россия» (Берлин), 1921, 29 декабря, №18].
Военком 42-й стрелковой дивизии 13-й красной армии В.Н. Чёрный в декабре 1919 г. сообщал: «нет ни одного населённого пункта, в котором побывали будённовцы, где не раздавался бы сплошной стон жителей. Массовые грабежи, разбой и насилие будёновцев пришли на смену хозяйничанью белых» [«Вопросы истории», 1994, №12, с.65].