Наши агенты будут из числа как высшего, так и низшего общества: из среды веселящегося административного класса, издатели, типографы, книгопродавцы, приказчики, рабочие, кучера, лакеи и т.д. Эта бесправная, неуполномоченная на какое-либо самоуправство, а, следовательно, безвластная полиция будет только свидетельствовать и докладывать, а проверка ее показаний и аресты будут зависеть от ответственной группы контролеров по делам полиции; самые же аресты будут производить жандармский корпус и городская полиция. Не донесший о виденном и слышанном по вопросам политики тоже будет привлекаться к ответственности за укрывательство, если будет доказано, что он в этом виновен.
Шпионство по образцу кагального шпионажа. Подобно тому, как ныне наши братья под собственной ответственностью обязаны доносить кагалу на своих отступников или замеченных в чем-либо противном кагалу, так в нашем всемирном царстве будет обязательно для всех наших подданных соблюдать долг государственной службы в этом направлении.
Злоупотребления властью. Такая организация искоренит злоупотребления властью, силой, подкупом - все то, что мы ввели нашими советами, теориями сверхчеловеческих прав в привычки гоев… Но как же нам иначе было бы и добиться увеличения причин к беспорядкам среди их администрации, как не этими путями?! В числе же этих путей один из важнейших - это агенты водворения порядка, поставленные в возможность в своей разрушительной деятельности проявлять и развивать свои дурные наклонности - своенравие, своевластие и в первую голову взяточничество.
Протокол №18
Меры охраны. Когда нам будет нужно усилить строгие меры охраны (страшнейший яд для престижа власти), мы устроим симуляцию беспорядков или проявление неудовольствий, выражаемых при содействии хороших ораторов. К этим ораторам примкнут сочувствующие. Это даст нам повод к обыскам и надзору со стороны наших слуг из числа гоевской полиции…
Наблюдение в среде заговорщиков. Открытая охрана - гибель власти. Так как большинство заговорщиков действуют из любви к искусству, говорения ради, то до появления с их стороны действий мы их не будем тревожить, а лишь введем в их среду наблюдательные элементы… Надо помнить, что престиж власти умаляется, если она обнаруживает часто заговоры против себя: в этом заключена презумпция признания бессилия или, что еще хуже, неправоты. Вам известно, что мы разбили престиж царствующих гоев частыми покушениями на их жизнь через своих агентов, слепых баранов нашего стада, которых легко несколькими либеральными фразами двинуть на преступления, лишь бы они имели политическую окраску. Мы вынудим правителей признать свое бессилие в объявлении открытых мер охраны и этим погубим престиж власти.
Охрана Иудейского царя. Наш правитель будет охраняться только самой неприметной стражей, потому что мы не допустим и мысли, чтобы против него могла существовать такая крамола, с которой он не в силах бороться и вынужден от нее прятаться.
Если бы мы допустили эту мысль, как это делали и делают гои, то тем самым мы подписали бы приговор если не ему самому, то его династии в недалеком будущем.
По строго соблюдаемой внешности наш правитель будет пользоваться своей властью только для пользы народа, а отнюдь не для своих или династических выгод. Поэтому при соблюдении этого декорума его власть будет уважаться и ограждаться самими подданными, ее будут боготворить в сознании, что с ней связано благополучие каждого гражданина государства, ибо от нее будет зависеть порядок общественного строя…
Охранять царя открыто значит признать слабость организации его силы.
Наш правитель будет всегда в народе окружен толпой как бы любопытных мужчин и женщин, которые займут первые ряды около него по виду случайно, а сдерживать будут ряды остальных из уважения якобы к порядку. Это посеет пример сдержанности и в других. Если в народе окажется проситель, старающийся подать прошение, пробираясь через ряды, то первые ряды должны принять это прошение и на глазах просителя передать его правителю, чтобы все знали, что подаваемое доходит по назначению, что, следовательно, существует контроль самого правителя. Ореол власти требует для своего существования, чтобы народ мог сказать: "Когда бы знал об этом царь…" или "Царь об этом узнает".
Мистический престиж власти. С учреждением официальной охраны исчезает мистический престиж власти: при наличии известной смелости каждый считает себя хозяином над ней, крамольник сознает свою силу и при случае караулит момент для покушения на власть… Для гоев мы проповедовали иное, но за то же и можем видеть пример, до чего их довели меры открытой охраны!…
Арест по первому подозрению. У нас преступники будут арестованы при первом более или менее обоснованном подозрении; нельзя из боязни могущей произойти ошибки представлять возможность побега подозреваемым в политическом проступке или преступлении, в котором мы будем поистине беспощадными. Если еще можно с известной натяжкой допустить рассмотрение побудительных причин в простых преступлениях, то нет извинения для лиц, занимающихся вопросами, в которых никто, кроме правительства, ничего понять не может… Да и не все правительства-то понимают истинную политику.
Протокол №19
Право петиций и проектов. Если мы не допустим самостоятельного занятия политикой, то, напротив, будем поощрять всякие доклады или петиции с предложениями на усмотрение правительства всяких проектов для улучшения народного быта: это нам откроет недостатки или же фантазии наших подданных, на которые мы будем отвечать или исполнением, или толковым опровержением, которое доказало бы близорукость рассуждающего неправильно.
Крамола. Крамольничество есть ни что иное, как лай моськи на слона. Для правительства, хорошо организованного не с полицейской, а с общественной стороны, моська лает на слона, не сознавая его силы и значения. Стоит только на добром примере показать значение того и другого, как моськи перестанут лаять, а станут вилять хвостом, как только завидят слона.
Подсудность политических преступлений. Чтобы снять престиж доблести с политического преступления, мы посадим его на скамью подсудимых наряду с воровством, убийством и всяким отвратительным, и грязным преступлением. Тогда общественное мнение сольет в своем представлении этот разряд преступлений с позором всякого другого и заклеймит его одинаковым презрением.
Реклама политических преступлений. Мы старались и, надеюсь, достигли того, что гои не постигли такого способа борьбы с крамолой. Для этого через прессу и в речах, косвенно - в умно составленных учебниках истории мы рекламировали мученичество, якобы принятое крамольниками на себя за идею общего блага. Эта реклама увеличила контингент либералов и поставила тысячи гоев в ряды нашего живого инвентаря.
Протокол №20
Финансовая программа. Сегодня мы коснемся финансовой программы, которую я отложил на конец своего доклада как труднейший, завершительный и решительный пункт наших планов. Приступая к ней, я напомню, что говорил вам раньше намеком, что итог наших действий разрешен вопросом цифр.
Когда мы воцаримся, наше самодержавное правительство будет избегать ради принципа самосохранения чувствительно обременять народные массы налогами, не забывая своей роли отца и покровителя. Но так как государственная организация стоит дорого, то все же необходимо получить нужные для этого средства. Поэтому надобно выработать особенно тщательно вопрос равновесия в этом предмете.
Прогрессивный налог. Наше правление, в котором царь будет иметь легальную фикцию принадлежности ему всего, что находится в его государстве (что легко перевести на дело), может прибегнуть к законному изъятию всяких сумм для регулирования их обращения в государстве. Из этого следует, что покрытие налогов лучше всего производить с прогрессивного налога на собственность. Таким образом, подати будут уплачиваться без стеснения или разорения в соразмерном проценте владения. Богатые должны сознавать, что их обязанность - предоставить часть своих излишков в общегосударственное пользование, так как государство им гарантирует безопасность владения остальным имуществом и право честной наживы; говорю - честной, ибо контроль над имуществом устранит грабежи на законном основании.