* * *
Умирает старый русский:
— Ваня здесь?
— Здесь, здесь…
— Маша здесь?
— Здесь, здесь…
— И Вася здесь?
— И Вася здесь.
— Кто ж тогда в России остался?
* * *
Вот именно они-то и сохранили те качества, которые мы рассчитываем увидеть в евреях. Этот замкнутый мирок, который выступает contra mondum. Для того чтобы стать в нем своим, нужно выказывать неприятие и презрение ко всему израильскому, нет, не еврейскому, потому что, вопреки распространенному мнению, это вовсе не объединение славян, хитростью проникших на Землю обетованную. В такой общине вас научат, как правильно оформить бумаги для получения всевозможной помощи (черта с два чиновник предложит взять вам то, что положено, если вы об этом не знаете). Найдут работу, ведь в Израиле для устройства на работу, хоть дворником, хоть министром, нужно иметь знакомства.
Вы устали от блата на Родине?! Дорогой мой, вы не туда приехали!
* * *
Двое сотрудников израильской фирмы разговаривают:
— В кулуарах говорят, что грядет большое сокращение штатов!
— Не беспокойся, нас это не касается. Просто шеф поймал жену на горячем и пригрозил уволить всех ее родственников.
* * *
Один еврей — другому:
— Пять лет я добивался гражданства в Ираке. До самого Хусейна дошел. Наконец дали.
— Но зачем тебе это?
— Как зачем? Чтобы получить статус политического беженца в Штатах! В Израиле я пять лет не мог устроиться на работу, а в Балтиморе у меня родня.
* * *
Мужик рассказывает друзьям:
— Наконец-то нашел работу, завтра выхожу. Говорят, место классное, там все сотрудники — это одна семья.
На следующий день приходит мрачный:
— Ну точно — все, как одна семья. Причем начальник в роли тещи.
* * *
Коган, мелкий служащий, приходит в офис с часовым опозданием: он хромает, левая рука в гипсе.
— Где вы были? — выговаривает ему шеф.
— Я выпал из окна третьего этажа, — оправдывается Коган.
— И вы мне хотите сказать, что вам на это потребовался целый час?
* * *
Коган ушел с обеда из офиса и оставил на своем столе записку: «Я на кладбище».
Когда он вернулся, на записке было дописано: «Да будет земля тебе пухом!»
* * *
Можете не спешить учить иврит, но интенсивно работайте над собой, приобретая свойственные израильтянам наглость и подозрительность. Все израильтяне немного параноики, общаясь друг с другом они всегда прикидывают — как он может меня обмануть и как я могу от этого защититься. Соответственно параллельная линия размышлений — что я смогу с него поиметь. А поиметь с израильтянина не просто, тут нужна развитая «хуцпа», т. е. непринужденная наглость, с которой израильтяне пытаются залезть в чужой карман. Таким образом, в кратчайшие сроки вам нужно полностью избавиться от скромности и интеллигентности, оставьте это в прошлой жизни, иначе вам не преуспеть в Израиле. Но не забывайте о вывезенной с родины хитрости, она вам пригодится там, где не возьмешь нахрапом. Наглость хороша в общении с работодателем, с чиновником этот номер не пройдет. Он тут царь и бог, ведь только землетрясение или пришествие Моисея могут пошатнуть его стул. Взяли его по большому блату, а чтоб его уволить, нужен не большой, а о-очень большой блат. Поэтому он вершит свое черное дело, не опасаясь жалобщиков.
* * *
Восьмое марта. В одной из приемных Гистадрута дежурит выходец из бывшего СССР Абрам Моисеевич Рабинович. Звонит телефон, и кто-то на русском языке говорит:
— С Восьмым марта вас, Абрам Моисеевич!
— Чего это вы меня поздравляете? Я что, баба?!
— Баба, не баба а сука приличная!
* * *
И тут-то вам пригодится опыт «маленького человека»: берите его измором, давите на жалость и получите то, что положено.
Успешной адсорбции и не будьте фраерами! (В Израиле так называют потенциальную жертву мошенничества).