— Ухаживаю, — согласился я.
— Предупреждаю сразу, я девушка строгая и на постель согласна только после свадьбы. Если вам просто баба нужна, то могу познакомить с теми, кто с удовольствием согласится. Есть у нас и такие. Вон, официантка из лётной столовой при виде вас из трусов выпрыгивает.
— Не надо меня ни с кем знакомить, — отвечаю. — Мне ты нравишься. Можно просто погулять по степи, пока с неба не полило. По календарю уже осень на дворе.
Что за напасть? Что за хромая судьба? Как понравится девчонка, так она в отказ идёт. Еврейское моё счастье.
Вернувшись в расположение, стопорнул вечно занятого инженера полка.
— Вот вы-то мне и нужны, — цапнул я его за рукав.
Озадачил списком на награждение строителей тактического макета Сталинграда.
— Всё просто, товарищ комиссар, — отвечает. — Столяр, скульптор и картограф. Ну… и я.
Засмущался, как красна девица.
— На вас я представление подаю. А кто у нас скульптор?
— Как кто? Завьялова.
— Намолила себе медаль, — засмеялся я.
Потом переговорил с Вороной. Тот подтвердил, что моя задумка сделать нашего татарина орденоносцем правильная и своевременная. Штабом он руководит чётко.
Оставил меня оформлять приятные бумаги. А сам вылетел к Хрущёву — решать вопрос со старыми ''зажатыми'' наградами.
Отправляли на боевую работу штурмовиков мы с начштаба самостоятельно. Звеньями по четыре самолёта. Как одно звено вернулось, выпускаем следующее. Так над районом нашей ответственности штурмовики висят практически постоянно. И люди отдых получают. И пехота заботу чует. Активность нашу в небе подтверждает.
Тыниса отправил с парой механиков рыскать по окрестностям, но найти сбитую Лопатой ''раму'' и снять с нее все пулемёты и боезапас. У меня появилась идея насчёт ''семнадцатого''. Тем более, инженер дал добро на переделку его в двухместный вариант. Думает успеть до прихода нового мотора. Проект он уже на бумаге вычертил. Только вот лишнего авиационного пулемёта у нас нет. Пулемёта, которым бы мог управлять стрелок.
— Будет на чём новому штурману летать, — рассуждал Цалькович. — А то в управлении полка одной машины у нас как раз не хватает.
— А как текущий ремонт?
— Пока, слава богу, в городе по нашим мальчикам ничего крупнее ротного пулемёта не стреляет. Так, что дырки на плоскостях заделываем быстро. Но, думаю, что такое везение долго не продлится. Подтянут фрицы скоро в город ''флаки'' и… Боюсь загадывать.
Попрощался с инженером и сам пошёл встречать гостей, что пылили к нам на дороге. Три грузовика и два прицепа. Это нам от щедрот своих начальство выделило полубатарею 37-миллимитровых зенитных автоматов. Ценит нас теперь начальство. Защищает от налётов.
А в полку прибавилось симпатичных девчат. У зенитчиц даже командир — младший лейтенант Кульметева — баба. Псковитянка с большими коровьими глазами. Уже орёт на нашего полкового интенданта, что-то требует с него. Хорошо не с меня.
— Полк, равняйсь. Под вынос знамени: смирно! — надрывается Ворона, стараясь кричать так, чтобы слышал его весь аэродром.
Нас сегодня награждают. Весь полк. Орденом Александра Невского. И за последние дневные штурмовки города. И за удавшийся на все сто ночной налёт. Ходит слушок, что полк поимеет еще почётное наименование ''Сталинградский''. Но это пока в эфемерных эмпиреях витает. А орден вот он — Хрущёв к знамени собственноручно прицепляет.
Потом и до людей дело дошло.
Ворона и я получили из рук Хрущёва по ордену Александра Невского. Как на знамени.
Зиганшин — ''Отечественную войну'' первой степени.
Цалькович такой же орден, только второй степени.
Летчики все ''Отечественную войну'' второй степени. А ''старики'' еще по ''Красному знамени'', которые им задолжали.
''Темная сила'' и новый штурман полка — медали ''За боевые заслуги''. Последний только, что появился в части, и Ворона решил не нарываться на возможный отказ начальства из-за ордена.
Завьялова получила сразу две медали: 'заслуги'' — за тактический макет и ''За отвагу'' — за ночной налёт на Сталинград.
Тут еще та интрига была. Новый штурман полка капитан Никишин проникся моим положением и вывел меня на периметр на связном У-2. (Тот у нас с двойным управлением — ''летающая парта''). Что-то мышечная память Фрейдсона припомнила, что-то я сам просёк, да и указания инструктора выполнял чётко. Через три для тренировок Никишин допустил меня к самостоятельным полетам на Поликарпове. Подпольно, естественно.
И когда встал вопрос: кто будет бросать ФОТАБы с ''кукурузника'' перед основной бомбардировкой все лётчики пошли в отказ. Отремонтированный ''семнадцатый'' уже оседлал сам Никишин. И штатные лётчики кончились. Парень со связного самолёта в госпиталь угодил с дизентерией — арбузов пережрал. Их нам в последнее время грузовиками возят с окрестных бахчей.