Я видел, что ей самой хочется остаться у меня, но не торопил. Любой фрукт, чтобы упасть с дерева в руки, должен созреть. Вот и тискались, как школьники. Дозревали.
Но все проходит.
И непогода прошла.
А с ней и наша удача.
На первом же дневном вылете в город потеряли три машины с экипажами. Немцы быстро учатся. Они не только подтянули счетверенные мелкокалиберные зенитки в город. Но и истребители на нас стали натравливать, вызывая их по радио.
Потом еще были потери. Орденоносцев теряли. Не только новичков.
Мы с командиром получали по холке за потери. Два вылета из-за них полку не признали боевыми.
Но начальство не только ругалось, но и пыталось помогать.
Командование стало перед нами высылать группы расчистки неба из звена Ла-5. У тех бортовой залп мощный и ''мессеры'' их опасались. Часто уклонялись от боя. Ждали более лёгкой добычи — ''яков''.
Дали нам второй У-2 в модификации лёгкого ночного бомбардировщика.
Потом и вовсе сделали полк трех эскадрильного состава, прислав десять ''желторотиков'' с новыми машинами. Прямо с завода. Комэск при них, хоть и старший лейтенант, но тоже ''желторотик'' — на фронте не был ни дня. Инструктор тыловой. У остальных подготовка: взлёт-посадка.
А затем и Ил-2-спарку прислали в варианте летающей парты. Доучивать пополнение на месте. Ворона из Хрущёва выбил.
Никишин после сдачи мной зачёта по матчасти, меня на ней вывозил в небо, чтобы я почувствовал тяжёлую машину. Но в бой Ворона меня больше не брал, кивая на Хрущёва.
Два раза фрицы пытались бомбить наш аэродром. Но девчонки-зенитчицы оказались для люфтов неприятным сюрпризом. А там и ястребки подоспели — отогнали стервятников. Никого, правда, не сбили.
Потом БАО долго ковырялось, ложную взлётную полосу восстанавливая.
На основную ВПП — просёлочную дорогу, хитрый настил поставили: листы металла с дырками. На них можно было взлетать и садиться в любую грязь, в которую размокала степная почва, как только освобождалась от высокой травы. Настил только плевался жидкой грязью через дырки — никакая непогода ему нипочём.
Завьялова освоила немецкий спаренный турельный пулемет Mauser 81Z, который Тынис все же свинтил с разбитой ''рамы''. И 3000 патронов винтовочного калибра к нему нашел в том же сбитом ''филине''. Уже в снаряженных 250-патронных лентах. Никишин обещал Лару взять в бой над городом своим воздушным стрелком, если она освоит трофейную машинку, которую устанавливает Цалькович на его ''семнадцатую''. На этой почве мы впервые со штурманом поругались.
Завьялова — казачка. Соблазнить на бой ее легко, а вот отвадить ее от боя, без потери отношений, невозможно. Тем более, после вручения ей медали ''За отвагу'' из рук члена Политбюро. У нее даже поговорка появилась странная: ''женщина должна быть мужественной''.
На фоне напряженных личных отношений нашего ''треугольника'' прилетел в полк на связном самолёте начальник Особого отдела дивизии полковой комиссар Пшеничный. Вроде так… планово.
Долго сидел в землянке с Тынисом.
Потом пригласил меня прогуляться.
— Куда в такую грязь? Разве что по взлетной полосе, — возразил я ему. — Но там нас будет видно отовсюду.
— Да без разницы, — отвечает. — Пусть видят. Главное, чтобы не слышали.
В молчании вышли на место прогулки.
— Говори откровенно: что имеешь против Ратаса? Жалуется он на тебя. И не только мне.
— Лично я против него ничего не имею. Симпатичный парень, когда трезвый. А вот против методов его работы очень много у меня нареканий. Делать ему здесь нечего, а здоровья, что грязи, вот и пьёт с безделья. С людьми работать не умеет. У него на всё один метод — запугивание. Соответственно нормальной осведомительской сети он не создал — куда ему, если чаще пьяный дрыхнет. Охраной периметра полка не озабочен, безопасность полка и высоких гостей у нас это 'не его проблема', - перековеркал я эстонский акцент. Его надо употребить там, где бы он бегал как лось целыми днями и чувствовал свою нужность. В Осназ его надо. А так сопьётся человек.
— Хорошо. — Переложил Пшеничный планшет из руки в руку. — Я тебя понял. Заменим тебе уполномоченного. Умудрился ты Хрущёву понравиться. И Абакумов о тебе наслышан. Щербаков твоей судьбой интересовался. Не простой ты человек, Ариэль Львович. А вот то, что ты с подчиненной живешь — непорядок. Плохой пример показываешь бойцам и командирам. Этак скоро весь ваш полк блудом накроет. А что? Комиссару можно, а нам нельзя? Пересмотри свое поведение. Пока по-дружески советую.
Протянул руку для пожатия и пошел, насвистывая, к своему биплану. Только подковки по металлу стучат.