— Кстати, второй пистолет бандитов нашли?
— Нашли в сугробе. Экзотический образец попался — японский ''Намбу''. Где только патроны брали? — натурально удивился прокурор.
— То-то звук его выстрелов так сильно отличался от нагана, — констатировал я. — Откуда такая роскошь взялась?
— Скорее всего, с Гражданской войны тут осталась. Японцы много чего белякам подкидывали. В империалистическую войну царь закупал в Японии только винтовки ''Арисака'', но много, а пистолеты предпочитал покупать в Америке. ''Намбу'' против ''Кольта'' так — пукалка. ''Кольт'' в руках держали?
— Нет, — честно сознался я.
— Тогда смотрите.
Прокурор вынул из своей кобуры большой самозарядный пистолет мощного калибра. Выщелкнул магазин, проверил: нет ли патрона в стволе, и протянул мне для ознакомления.
Подыграл хозяину кабинета, восхитившись этой смертоносной машинкой. Особенно калибром.
— Ленд-лиз? — спросил я.
— Нет. Польша, — ответил он.
— А что с моей судьбой? — интерес проявляю шкурный, отдавая хозяину его пистолет.
Самое время интересоваться, пока хозяин этого кабинета ко мне вроде как расположен. Скорее всего, из-за серебряной таблички от Мехлиса на браунинге.
— От подозрений вы очищены, — сообщил мне прокурор радостную весть. — Ваши действия признаны правомерными. Вылет вашего самолёта мы задержали. Так что, полетите дальше проводить свой отпуск в Салехарде. Только вот бумаги нам подпишете, покормим вас обедом и свободны.
В отличие от милиционеров прокурор был сама любезность. Даже особистов с оформлением бумаг при мне подгонял по телефону. И машину дал добраться до аэродрома. Так, что подкатил я прямо к двери в салон самолёта как нарком на легковом темно-вишнёвом ''Студебеккере-Чемпионе''.
И вот лечу согласно литеру. Только в Салехарде будем также под вечер — темнеет тут рано. Севера.
Как бы опять в аналогичную передрягу не попасть. Мне же еще от Салехарда в Обдорск добираться. Но я заранее готов. Пистолеты вычищены. Запасные магазины снаряженные.
Народ в салоне весь был вида такого… партхозактив одним словом. Номенклатурные товарищи. Друг с другом не общаются и ко мне не пристают, хотя и косятся, учитывая мой выход со ''студебеккером''.
Моторы сильно гудят — слов не слышно. Все в шапках уши опустили и завязали под подбородком. А то совсем можно слуха лишиться. Так и долетели до конца, не хороводясь компанией. Без перекусов и пьянки.
Около барака с вышкой, представляющего собой местный аэропорт, стоял я и оглядывался, думал: у кого спросить, как мне попасть в Старый Обдорск. Попутчики мои все сразу разъехались на поджидающих их машинах и нарядных санках. Один даже на нартах, запряженных четверкой оленей, укатил.
— Алексей! Лёха, змей калёный! Да обернись ты. — Надрывался милиционер, стоя в санях, запряженных тройкой заиндевелых лохматых лошадей.
Не выдержав, милиционер соскочил с саней, подбежал ко мне и хлопнул своей лапой по плечу.
— Совсем зазнался, как стал в небе летать?
Передо мной стоял крупный мужчина лет двадцати пяти. Приятное широкое лицо с восточинкой в чертах. Чёрные глаза, не карие, а именно чёрные. Шрам у левой ноздри. Шапка-финка. Синяя шинель. На лазоревых петлицах по три синих шпалы. Ремни рыжие, как и кобура нагана. Серые валенки с чёрными галошами. Этот человек явно рад был меня видеть. А я его не знал или не помнил.
А мент лыбу щемит, чуть не подпрыгивая от радости.
— А мы тут тоже не лаптем щи хлебаем. Как видишь, я тоже уже капитан. Начальник транспортной милиции в Лабытнанги. Как ты сам, Лёха, рассказывай.
Мне как всегда, в таких случаях, стало жутко неудобно. Неловко.
— Простите, но я не Алексей. Меня зовут Ариэль. Капитан Ариэль Фрейдсон.
— Ты чё, Лёха? Контуженый, что ли? — оторопел капитан.
— Есть такое дело, — поясняю. — После клинической смерти я ничего не помню, что было до 1 января 1942 года. Такова вот моя хромая судьба. Вы мне не подскажете, как мне до Старого Обдорска добраться отсюда. Дом свой хочу найти.
— Долбиться в кружечку. Это тебя так война покорёжила? — сдвинул милиционер шапку на затылок.
Я кивнул. Развёл руками.
— Я тебя на своих санях довезу, — посерьезнел капитан. — Заодно к Засипаторовне на ночлег напрошусь. А то собрались мы в ночь через речку по зимнику переправиться — не самое умное решение. Заедем только в одно место, я знаю, где самогоном хорошим торгуют. Лучше казёнки гонят. Такую встречу не отметить грех. — Частил милицейский капитан. — Пошли. Я тебя в санях тулупом укрою, а то ты не по сезону к нам одетый — в сапогах и коже. Пижон.