Лизавета везде со мной под ручку, тигриным взглядом отваживая от меня конкуренток. Герой приватизирован.
Пришла в себя девчонка, осмелела. Во взгляде уверенность появилась. Но я-то помню, как в тусклом освещении прикрученного фитиля керосиновой лампы, в первую нашу ночь она мелко дрожала всем организмом и не давала с себя ночную сорочку снимать, зажав ткань кулачками у горла. А глаза зажмурив. При этом мне очень хорошо были видны ее бёдра и курчавый белобрысый треугольник в месте схождения ног, и тонкая талия с чуть наметившимся животиком, и умопомрачительная девичья грудь с мелкими коричневыми сосками.
Класть сразу в койку девочку в таком вздёрнутом состоянии, только портить. Аккуратно и ласково поглаживал ее по шелковистой коже, унимая боязливые мурашки. Пытался целовать плотно сжатые губы.
— Ты не хочешь ребенка? — шепчу в ухо, чуть покусывая мочку.
— Хочу, — шепчет. — Но боюсь.
— Давай сегодня просто поспим рядом. Привыкнем друг к другу.
— Я в рубашке останусь.
— Как скажешь.
— Свет погаси.
— Разве ты страшная?
— А причём тут страшная?
— Только с крокодилками спят в полной темноте, чтобы их не видеть. А на ощупь все бабы одинаковые.
Смеётся.
— Я красивая?
— Для меня, да.
Легли наконец-то. Целуемся даже.
— Лиза, Лиза, Лизавета… Ты совсем целоваться не умеешь, — шепчу.
— Я и не целовалась ни разу еще с мальчиками.
— А с девочками?
— Что я зечка, что ли, кобеляжем заниматься? — возмущенно шипит.
— А на яблоке или помидоре, что лучше, потренироваться не пробовала?
— Откуда у нас помидоры? Только солёные в банках. Они вялые и склизкие.
— А вот так тебе приятно?
— Да. Погладь там еще.
— Успокоилась?
— Да. Но давай сегодня ничего делать не будем.
— Просто так поспим?
— Нет. Ты меня еще погладь.
— А ты меня?
— Такой большой? Как он во мне поместится?
— Не сразу и не весь. Вот это место у тебя вообще-то безразмерное. Только пока оно сухое. А это плохо. Не сжимай ноги, я там поглажу. Не дрожи, ничего плохого с тобой не случится.
— Давай просто поспим. А то уже ночь глубокая, а завтра вставать рано.
— Уговорила. Туши лампу.
Здравствуйте, утром квадратные яйца. Но перетерпим. Важнее девочке на всю жизнь отвращения к сексу не привить.
Утром Лиза меня сама разбудила. Ошарашенная донельзя. Оказывается, решила она приласкаться ко мне, пока я сплю, и кончила на моей коленке. Теперь вся мокрая.
Тут я и сам возбудился не на шутку.
Приподнял девочку и посадил сверху, а наделась она уже сама, почти без крика. Скорее с удивлением.
А меня, после вчерашнего, надолго не хватило. Излился почти моментально.
— Я теперь женщина? — спрашивает с удивлением.
— Обязательно. Воды омыться от крови ты приготовила нам, женщина?
Весь день Лиза ходила как пыльным мешком приголубленная, прислушивалась к чему-то внутри себя. Но к ночи девушка была готова к новым подвигам. Вела себя в койке скромно, сдержанно, но нетерпеливо.
Если самого себя спросить: почему я на эту связь пошел? То самый честный ответ будет даже не в том, что девушка мне понравилась и неплохой получается отпускной роман. А в том, что, забрав у матери сына, я внуком восполняю, таким образом, ей потерю.
Утром, пока Лиза доила козу, мать выступила с неожиданным предложением.
— Тот денежный аттестат, что ты мне присылал, перепишешь на Лизу, когда она понесет от тебя. Дополнительный будет документ, если придется твое отцовство доказывать.
— Зачем его доказывать? — не понял я. — Я не отказываюсь.
— А если тебя убьют до того, как малыш родится. Я не дура, понимаю, что навязала тебе девчонку, но я не хочу, чтобы ты ее забирал с собой. Они мое утешение в старости. А ты свободен, в своей Москве, жениться на ком хочешь. Хоть на дочке генерала.
Тут Лиза пришла с молоком, и стрёмные разговоры мигом прекратились.
А потом и самые нетерпеливые визитёры пошли, с утра пораньше. И каждый думает, что именно я воюю с их родственником в одной части, хотя я лётчик, а их родственник понтонёр.
На второй день я сразу выдавал ''дежурную котлету'': воевал только в небе Москвы. Нигде в других местах не был. Так, что думайте, прежде чем вопросы задавать.
Мать меня отдергивала, что нельзя так с людьми… Я отбрёхивался тем, что их много, а я один. И у меня отпуск по излечению, а не для их развлечения.
Спас меня на четвертый день первый секретарь окружкома ВКП(б) Петр Иванович Гулин, пустив все такие встречи в организованное русло, а у наших ворот выставил милицейский пост — любопытных отгонять. С пониманием человек, с таким и работать приятно.