Эвридика (цепляясь за него, умоляюще). Клянусь тебе, он будет внимателен. Поверь мне, Дюлак, клянусь тебе…
Дюлак (смотрит на нее). Ты вечно клянешься, но не всегда держишь обещания.
Эвридика (еще тише). Если…
Дюлак (наклоняясь к ней, вполголоса) Если я на этот раз не прогоню его, ты будешь милой?
Эвридика (опуская глаза). Да. (Возвращается к Орфею.) Вот так это происходило каждый раз… Прости, любимый! Я была малодушна, но тогда я еще не любила тебя. Никого не любила. А кроме меня, некому было его защитить. (Пауза; шепчет.) Я прекрасно понимаю, что теперь ты уже не сможешь смотреть на меня…
Орфей (отступая, глухо). Я всегда буду видеть на тебе руки этого человека. Буду видеть тебя такой, какой он описал тогда, в нашем номере.
Эвридика (смиренно). Да, мой любимый.
Орфей. Его даже не мучила ревность, когда он пришел за тобой. Он посмеивался: «Такой девушке, как Эвридика, надо прощать ее маленькие капризы».
Эвридика (чуть отступая). Он так и сказал тебе?
Орфей. «Какая она, ваша Эвридика? По утрам ее надо вытаскивать из кровати, отрывать от детективных романов, от сигарет?» Он знал и то, что ты малодушна. Что если он явится за тобой, ты со мной не останешься. Ты ведь малодушна, да? Он знает тебя лучше, чем я?
Эвридика. Да, любимый.
Орфей. Но ты хоть защищайся! Почему ты не защищаешься?
Эвридика (отступая). Как, по-твоему, мне защищаться? Лгать? Я такая ужасная, это правда, ленивая, малодушная.
Администратор (вдруг кричит). Неправда!
Эвридика. Что ты в этом понимаешь, миленький Луи?
Администратор. Ты не малодушная, ведь ты защищала меня против всех них. Я-то знаю это. Ты не ленивая, ведь ты поднималась в шесть часов утра и тайком помогала мне, пока не встанут остальные…
Дюлак (пораженный до глубины души). Как? Ты вставала утром, чтобы помочь этому болвану отправить багаж?
Эвридика. Да, Дюлак.
Администратор. Она, которая никогда ничего не может найти и все путает, помогала мне разбираться в моих записях, чтобы не было ошибки…
Дюлак. Вот уж не ожидал!
Орфей. Но если этот мальчуган сказал правду, говори и ты! Защищайся же!
Эвридика (тихо). Он сказал правду, но и Дюлак тоже сказал правду. Это слишком трудно.
В то время, как Орфей говорит, появляются все действующие лица пьесы. Они толпятся в глубине сцены, в темноте, позади Эвридики.
Орфей. Это правда. Слишком трудно. Все люди, которые тебя знали, окружают тебя; все руки, которые к тебе прикасались, ползают по тебе. И все слова, которые ты говорила, у тебя на губах…
Эвридика (еще немного отступает, с жалкой улыбкой). Теперь ты сам видишь, мне лучше остаться там.
Шофер (отделяется от группы и подходит к ним). Разве вы не понимаете, что девчонка устала? И что ей, в конце концов, стыдно все время защищаться? Я охотник; так вот, есть такие зверьки, они сдаются от усталости, от отвращения. Поворачиваются к собакам, дают себя схватить. Вот так же ее рассказ про автобус… я слышал, как она тут совсем запуталась…
Орфей. Кто вы такой?
Эвридика. Шофер автобуса, любимый мой. Вы очень любезны, что пришли, мсье.
Шофер. Он вообразил, что вы улыбались мне. Да разве у меня такая физиономия, чтобы эта малютка стала рассыпать мне улыбки? Он вообразил, что вы уехали от него с улыбкой на губах. Не мудрено, что в его состоянии он сразу и подумал, будто вы его не любите. Но я-то, я ведь был при этом. Я ее видел.
Администратор. О, я рад, он защитит тебя. Вы расскажете ему, правда, мсье?
Шофер. Конечно, расскажу! Для этого я сюда и пришел.
Орфей. Что вы собираетесь рассказать мне?
Шофер. Почему она улыбнулась. Я наблюдал за ней краешком глаза… Она писала, писала и все время плакала. Когда она кончила писать, она вытерла глаза уголком платка, скомканного в кулаке, и высунула язык, чтобы заклеить конверт… Тогда я сказал ей, просто чтобы что-то сказать: «Надеюсь, он хоть стоит того, тот, кому вы пишете!»
Эвридика. Тогда я улыбнулась, потому что подумала о тебе, любимый.