(Дриё ла Рошель вообще тяготел к обобщениям и к абсолютизации. Потому любой еврей у него «еврей вообще», любой капиталист – «капиталист вообще», любой марксист – «марксист вообще». – прим. автора.)
Наконец, Жиль, который вначале приводит противоположные примеры, считает себя убежденным и признает правоту Карентана: «К сожалению, это ужасная правда, что ты говоришь о евреях и о модерне. Мириам слишком «испорчена наукой»«.
Бракосочетание, тем не менее, состоялось, но Жиль своими любовными похождениями больно ранит уважающую его Мириам. Ее отец через несколько недель после свадьбы совершает самоубийство. Брак распадается спустя несколько лет.
Сплетение антиеврейских чувств с критикой общества модерна становится неоднократным и нескрываемым. Например, когда Дриё заставляет своего героя Жиля Гамбье рассуждать о том, «что в слюне декаданса всегда можно найти их [евреев, Б. K.] слова». Или когда Жиль дополняет, что творческая артерия европейцев засохла и поэтому уступила место для «еврейского багажа».
Во второй части («Елисейский дворец») Жиль Гамбье вращается в сюрреалистической группе «Бунт». В этой части Дриё изображает циничную и порой сатирическую картину сюрреалистов, с лидерами которых он дружит несколько лет. Интриги и сенсационные акции характеризуют эту часть, в которой Жиль Гамбье благодаря своим связям получает штатную должность на Кэ д'Орсе (МИД Франции). Жиль обосновывает свое участие в поступках деструктивных сюрреалистов вокруг Каэля и Галана отчаянием, так как он в далеком, деградирующем окружении видит силу в одном лишь разрушении.
Первоначально неспособный к любви Жиль влюбляется в это время в замужнюю американку Дору Ридинг, и когда она отвергает Жиля, то глубоко ранит его душу.
(Интересно, что и сам Дриё в середине 1920-х годов влюбляется в американку Констанс Уолш, которая не испытывает к нему взаимности и оставляет его. – прим. автора)
Параллельно с неудачей в любовных отношениях в контексте аферы вокруг президента и его сына отчужденность от сюрреалистов приобретает все более отчетливые черты, когда во время одного собрания «Бунта» Жиля обвиняют в предательстве их дела. Этот опыт и поворот группы, этих «одичавших обывателей» (Жиль), к марксизму, заставляет Жиля порвать с ними.
После волнений с «Бунтом» Жиль на время уезжает в Алжир, чтобы отдалиться от Парижа. Все же и здесь неизбежно: история с женщиной. Жиль знакомится в местной чайной с проституткой испанкой Полиной, которая бросает свое дело ради Жиля и едет вместе с ним в Париж.
Жиль, чувствующий себя опустошенным после экстаза войны, после бездарной жизни в наслаждениях и флирта с сюрреалистическими мечтателями, обращается к новому «сильному блоку»: к политике. Так как он, кроме того, должен материально обеспечивать жизнь Полины и себя самого – деньги Мириам Фалькенберг давно израсходованы – Жиль решает издавать журнал. Названием журнала он выбирает «Apocalypse», и именно так Дриё ла Рошель называет также третью часть романа. С помощью своих контактов, которые он приобрел как парижский бонвиван, Жиль с самого начала привлекает группу постоянных абонентов, позволяющих журналу регулярно выходить. Тексты, в большинстве случаев написанные в форме памфлета, атакуют капитализм и демократию, науку и современную технику, так как Жиль принял решение «разрушить это общество».
Жиль с успехом пытается привлечь к сотрудничеству своего старого друга марксиста Лорена, которого из-за близости к анархизму исключили из коммунистической партии. Из этого развивается политический спор, в котором Дриё позволяет своему герою Жилю представить, несомненно, позицию самого автора:
«Я хочу сказать, что я хочу разрушить современное общество так же, как марксисты, хотя я и не верю в марксизм, даже полностью его отвергаю. Против этого общества нужно создать боевую силу, добровольческий корпус, свободный от любых доктрин».
Здесь в романе впервые звучит основная цель Жиля, идентичная с целью Дриё ла Рошеля: создание «нового» типа мировоззрения, которое освободится от «старых» идеологий и сможет представить что-то новое, чтобы победить существующее – воздействующее как нерациональный «социальный радикализм» (Гельмут Плесснер). Жиль в соответствии с этим продолжает и подчеркивает на марксистском, по сути, жаргоне свое намерение устранить буржуазно-капиталистическое общество, чтобы восстановить, теперь уже решительно антимарксистски, «понятие аристократии».