Дриё ла Рошель, как блистательная личность, поддерживает активный идейный обмен особенно с представителями радикальных и крайних позиций. К его временным друзьям в межвоенные годы относятся, тем не менее, не только фашисты как Робер Бразильяк или левые как Андре Жид (1869-1951), но и испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет (1883-1955) и британский писатель Олдос Хаксли (1894-1963).
В человеческом плане ближе всего к Дриё ла Рошелю были, иногда до его смерти, творческие умы как справа, так и слева, как Луи-Фердинанд Селин и, еще больше, такие характеры как Андре Мальро или Жан Полан.
5.1 «Враждебные братья»? – писатели-антифашисты
Наряду с Мальро и Поланом, особо важную роль в жизни Дриё ла Рошеля сыграл Луи Арагон. Они познакомились, когда Дриё летом 1916 года получил отпуск с фронта, и, приехав в Париж, встретился там с Арагоном. Всего годом позже, в августе 1917 года, Арагон стал одним из первых рецензентов на первое произведение Дриё «Interrogation», которое с большим трудом проходит цензуру из-за братского посвящения немецким врагам. Возникает дружба, в начале которой оба будущих антагониста вращаются в среде дадаистов и сюрреалистов. Вместе с Эммануэлем Берлем и Жаном Бернье оба возвратившихся домой с войны солдата особенно часто бывают в литературных кафе столицы. Но их дружба длится только до 1926 года. В этом году главные фигуры сюрреалистов входят в PCF (компартию), в том числе и Луи Арагон. Дриё, который в трех открытых письмах сюрреалистам резко критикует их выступление на стороне коммунизма, в одном из этих писем в статье с заголовком «La grande erreur des surréalistes» («Великая ошибка сюрреалистов») обращается непосредственно к Арагону. Главный тезис критики – это допущение Дриё, что хотя коммунисты и олицетворяют политическую веру недовольных, но сами они ждут только того, чтобы самим получить привилегии. Кроме того, в это время Дриё еще считает, что интеллектуал и художник должен оставаться в своей профессии, тогда как сфера политики представляет чужой для него мир. Одновременная деятельность как писателя и как политического активиста привели бы, на его взгляд, к взаимной блокаде обоих этих сфер деятельности.
Арагон, который еще в 1924 году посвятил Дриё свое произведение «Le Libertinage», на критику сюрреалистов со стороны Дриё насмешливо отвечает, что, мол, Дриё не понимает масштабные взаимосвязи и широкие контексты. Доходит до разрыва, который в будущем приведет к появлению «Aurélien» и отображению Арагона в образе Сириля Галана в романе «Жиль». При всей ясности идеологической противоположности Арагона и Дриё остается общее для них неприятие статус-кво буржуазного общества и то, что каждый из этих двух писателей существовал одновременно как «homme de pensée» (человек мысли) и в то же время как «homme d'action» (человек действия).
Арагон и Дриё презирают реальность жизни французского общества, оба делают ее центральной темой своих основных романов, оба стремятся к активному участию в тоталитарной партии, чтобы преодолеть общество Третьей республики – Арагон с 1926 года, Дриё на десять лет позже. Но если в финале общественной критики Дриё его главного героя ожидает «l'esprit fasciste» (фашистский дух), то Арагон отдает предпочтение пробуждению марксистского социализма; в то время как Дриё последовательно идет до конца по пути коллаборационизма, Арагон со своей стороны после поражения Франции как партизан-»маки» борется против национал-социалистической оккупационной власти и ее французских пособников. Это два противоположных пути, которые, тем не менее, обнаруживают несколько аналогий.