Так у нас. А у них? Разумеется, расстояние между приходом европейским и отечественным мало кто меряет в шляпках. Может быть, и зря. Англиканская, протестантская община (по мнению многих и многих) значительно более светская, живет теорией малых дел; призрением, презрением (крайней формой общественного суда), но никак не прозрением. Православная церковь - самая мистическая, но заглянули мы в приходское окошко, а там и светло, и тепло, и уютно. Там свои житейские чудеса, свои воскресные шляпки. И разница лишь в том, что их не выставляют напоказ. За горами и лесами, за синими морями каждое воскресенье дамы и господа, нарядившись в самое красивое и распрямив плечи, отправляются в храм. В церковь - как на Светлый Праздник. А у нас матушки и прихожанки повяжут свои платочки и, опустив голову долу, пройдут на службу. В церковь - как на Страшный Суд. Но и там, и там «под шумным вращением общественных колес» мы угадаем «неслышное движение нравственной пружины, от которой зависит все».
Приехали
Француз, австриец и итальянцы на наших широтах
Марко Черветти, управляющийрестораном. Страна происхождения - Италия. Стаж постоянного пребывания в России - четыре с половиной года.
Я, так или иначе, должен был оказаться в России - у меня мама русская. И в возрасте 11 лет оказался - первый раз еще в советское время, в специальном пионерлагере для детей с советской половинкой. Дети-мулаты, африканцы, американцы, европейцы - никто из нас, разумеется, не знал никаких иностранных языков, но общению это не мешало: оно было очень интенсивное и проходило абсолютно без проблем.
Во второй раз в Россию я попал случайно, причем не с первого захода. Я часто встречал полукровок, которые никогда не жили на своей второй родине. Они воспринимают страну мамы-папы как некую… экзотику. А потом, если решают остаться, ввинчиваются в местную систему данностей отношений и понимают, что проблем тут гораздо больше, чем их влюбленным глазам казалось поначалу. Я ехал сюда, вооруженный рассказами русских о том, как интересно в Москве, а русские за границей никогда не говорят о своей стране плохо. Но, приехав, увидел, что русская жизнь - это очень сложная, многосоставная вещь. Я ничуть не разочаровался - просто увидел, в чем именно русские повлияли на европейцев, и в частности на Италию. Соцзащита, дешевые и бесплатные университеты в Европе - все это европейское общество получило благодаря тому, что русские в свое время подали в этом пример и за что-то пострадали.
Страдать приходится и итальянцам. В мои первые дни я не очень понимал, почему люди не здороваются, когда входят в магазин, почему в этих магазинах хамят клиентам. Потом, я, кажется, кое-что понял - здесь в принципе не очень жалуют чужаков. Помню, искал квартиру - каждое второе объявление гласило, что квартира «сдается только славянам». «Вы чеченец?» - спрашивали меня. «Нет, я итальянец», - отвечал я, и в ответ слышал: «А, ну тогда точно нет». Получить ответ на вопрос «Почему?» я не успевал - в России принято класть трубки без слова «пока».
Вообще, есть несколько стереотипов о русских и итальянцах. Итальянцев традиционно считают раздолбаями, хотя если вы попробуете работать в Италии, то увидите, что в делах там ценятся прежде всего серьезность и ответственность. У русских отношение к работе - принципиально другое. Как к непогоде - авось пройдет. И причины этого просты - русское общество очень молодое, а итальянское - очень старое. На моей родине все подчинено этикету - и работа, и развлечения являются частью одного должного, приемлемого этикета, системы взглядов на жизнь. В России отдых и работа у человека - как две разные жизни. Вообще, фундаментальное различие между нами: итальянцы маленькие, и борются за малые вещи в жизни, а вы - широкие души, или все, или ничего. И единственное, что нас с вами роднит - это кампаньеризм, федеративность в голове. Италия - «сборное» государство, в котором человек из соседнего поселка считается иностранцем. Россия с ее республиками пытается найти общую русскую идею, но в реальности все выглядит так, что люди идентифицируют себя не со страной (хотя пытаются это делать), а с городом или регионом. Но при этом Италию называют «страной ста столиц»: в Риме происходит куда меньше жизни, чем в Милане, Турине, Венеции или Палермо. В России все движение происходит в Москве - Новосибирск или Екатеринбург энергетическими центрами назвать нельзя никак, не говоря уже о городах масштаба Перми и Петрозаводска. С трудом себе представляю человека, переезжающего из Палермо в Рим, «потому что там интересно». А в России все, кто мог и хотел, уже приехали в Москву.
Матье Фоссар. Менеджер в торговой фирме. Страна происхождения - Франция. Стаж пребывания в России - 3 года.
У меня было 24 часа на размышление. Я окончил университет, съездил после защиты диплома в Ирландию, приехал обратно и стал искать работу. Безрезультатно. Во Франции с работой вообще некоторая беда. И тут вдруг звонок - предлагается работа в торговой фирме, полный соцпакет, но работать надо в Москве. Чтоб вы знали, для француза такая ситуация - это какая-то хрестоматийная дикость. Несмотря на всю безработицу, обычно отвечают - ну, я подумаю, через месяц скажу решение… Но моя ситуация к этому не располагала, поэтому я быстро подумал и согласился.
Приехать меня угораздило в День города. О России я тогда не знал ничего, кроме того, что поезда идут туда несколько дней - в моем сознании, что Сибирь, что Урал, что Москва - все было некой европейской задницей. В голове у меня был микс из коммунизма, тоталитаризма и советской военщины, красных звезд и матрешек - и каков же был мой ужас, когда я увидел, что часть моих представлений полностью подтвердилась. Представьте - пасмурно, абсолютно пустынная Тверская, повсюду милиция: полное ощущение, что город на военном положении. В чем дело, спрашиваю? Праздник, отвечают мне. Вот так для меня началась русская жизнь.
Первое, что меня поразило, - отношение с теми, кто «охраняет» здесь правопорядок. Слово охраняет тут не очень подходит - отношения с милицией у граждан больше напоминают отношения завоевателей и завоеванных. Француз относится к полицейскому как к своему охраннику, русский - как к источнику возможных неприятностей. За то время, что мне делали регистрацию и разрешение на работу - несмотря на то, что мой приезд был оформлен легальнее некуда - мой кошелек несколько похудел. Причем ставки, в связи с моим иностранным гражданством, у милиционеров в мой адрес были гораздо выше, чем у тех, кто ходил с русским паспортом, но без прописки.
Не скрою - я согласился приехать в первую очередь потому, что была предложена отличная страховка и пенсионные отчисления. Француз, как бы ни искал работу, всегда думает о пенсии, и если ему предлагается плохой соцпакет, он от этой работы скорее откажется. И вот первая для меня непонятная в русских вещь - они могут работать за большие, очень большие деньги, но при этом не думают не то что о старости, а даже о завтрашнем дне. Иногда мне кажется, что они не думают даже о том, что будет через час - только что ты позвонил, договорился о сделке, все прекрасно, ты окрылен. Перезваниваешь вечером - твой партнер в полной депрессии, с трудом вспоминает, что вы договаривались созваниваться, сделка похерена. Вообще, у русских есть, на мой взгляд, два деления на шкале измерений - «ноль» и «сто». Либо все, либо ничего. Заработали денег - гуляем до упаду, прогуляли все - жалуемся на жизнь. В бизнесе точно так же - либо все прекрасно, либо все ужасно. Причем и «ужасно», и «прекрасно» определяются не реальным положением дел, а исключительно настроением или стереотипами восприятия. Взять, к примеру, мою работу - мы продаем России бразильское мясо. Почему Россия боится закупать его у Бразилии напрямую? Потому что боится. А нам, французам, доверяет - и мы на этом доверии зарабатываем.
Но в моей работе все понятно, купил - продал. А вот чего я в России не понимаю и не пойму никогда - так это принципа инвестиций в собственное развитие. Общество, в моем понимании, устроено как пирамида, в основе которой медицина, школа, высшее образование и тому подобные важные гуманитарные области. В России они, по-моему, не получают вообще никакого финансирования. Невозможно, чтобы врач или учитель, отучившись в университете, имел потолок в 400 долларов. В России все деньги остаются и тратятся на верху пирамиды, и до этого самого важного базового уровня не доходят, все уходит в гулянки и «Мерседесы».