— Вы мне понравились, ребята,— надкусывая сигару, сказал незнакомец.— Так понравились, что я решил предложить вам одну вещь. Однако прежде всего будем знакомы. Рейнгардт Гейдрих, обер-лейтенант военно-морского флота.
— Вы, случайно, не сын профессора Дрезденской консерватории Гейдриха? — спросил Науйокс, который любил музыку и знал всех немецких знаменитостей.
— О-о, я не ошибся в ваших способностях,— Рейнгардт удовлетворенно похлопал его по плечу.— Вы угадали, юноша! Я действительно сын профессора Дрезденской консерватории Гейдриха, однако пусть меня побьет гром и молния, если я хочу предложить вам заниматься музыкой.
— Это само собой разумеется,— усмехнулся Науйокс.
Чертов Альфред уже почуял, что здесь пахнет карьерой, и сделал все возможное, чтобы опередить своего институтского товарища и товарища по несчастью Рольфа Марию Финка!
— Не болтая долго, давайте с вами договоримся сразу,— Гейдрих махнул сигарой.— Вы согласны посвятить свою жизнь новому делу, которое начал фюрер?
— А тюрьма? — спросил Финк.
— Я избавлю вас от удовольствия провести в ней лучшие годы жизни. Но за это вы, как Фауст дьяволу, должны продать мне свои души,— Гейдрих захохотал.
— Я слишком ценю и уважаю свое тело, чтобы дорожить какой-то там душой,— сказал Науйокс.— Вот моя рука, господин Гейдрих, и пусть будет то, что будет.
— Я тоже,— поспешил Финк,— вот и моя рука...
Однако их руки повисли в воздухе. Гейдрих кисло посмотрел и, спрятав свое продолговатое лицо за сизым облаком дыма, иронически бросил:
— Свои руки будете протягивать разным дамочкам. А сейчас надо стать смирно и стукнуть каблучками!
Они вытянулись и стукнули каблуками. Чего только не сделаешь, чтоб выскочить из тюрьмы!
— Вот так,— удовлетворенно сказал Гейдрих.— А теперь до свидания в лучшем месте.
Спустя некоторое время, когда Гейдриха из гамбургского отдела СС, где он уже приобрел достаточно солидное положение, перевели в Восточную Пруссию, с ним поехали и новоиспеченные младшие чины СС Науйокс и Финк. В Восточной Пруссии Гейдрих сразу же вступил в конфликт с гаулейтером Эрихом Кохом. Гаулейтер, старый пруссак со свиными глазками, надутый и самоуверенный, не мог терпеть у себя под боком этого подозрительного молодчика, который не только шпионил за каждым его шагом и доносил о нем в Берлин Гиммлеру, но — только подумать! — посмел еще и приволокнуться за фрау Кох.
Гейдрих не любил говорить о своих делах открыто. Он был слишком хитер, слишком осторожен, слишком брезглив ко всякой грязи, к «подвигам», которыми любили хвастать с казарменной прямотой эсэсовские чины. Науйокс по этому поводу говорил, что Гейдриха испортила воспитавшая его профессорская семья. Он называл своего шефа белоручкой и чистоплюем. Это не мешало, однако, тому же самому Науйоксу выполнять самые грязные задания «чистоплюя», высказанные в благородном тоне, с бесчисленными извинениями. Он знал: если сделает что-нибудь не так, Гейдрих оторвет ему голову без всяких извинений.
Финка Гейдрих использовал для каких-то таинственных поездок в родовое имение гаулейтера Коха в Рихау. Речь шла о переписке государственной важности. Как сказал Финку Гейдрих — о письмах, в которых заинтересованы сам фюрер и Гиммлер. Но Финк-то хорошо знал, что в письмах, которые он возил в Рихау, заинтересованы лишь две особы: сам Гейдрих и жена свиномордого гаулейтера, пышнотелая, на редкость аппетитная блондинка.
Все эти похождения кончились тем, что Кох начал просить Берлин избавить его от Гейдриха. Пруссак был прямолинеен и глуп. Он думал, что этот молокосос загремит с умопомрачающей высоты своего положения и после этого уже не поднимется на ноги. И ошибся. Гейдрих умел вовремя подстелить соломки там, куда должен был упасть. В Берлине его уже ждал сам Гиммлер, чтобы поставить во главе могущественной организации гестапо.
Идею о создании тайной политической полиции — гестапо — подал в тридцать третьем году прусскому премьер-министру Герингу некий Рудольф Дильс. В скором времени Дильса убрали, и во главе организации стал Гиммлер. Тот сразу же смекнул, что гестапо и СС надо объединить под одной опекой, и стал искать энергичного, хитрого и неразборчивого в средствах человека для гестапо, с тем чтобы самому взять верховную власть и над тайной полицией и над СС. Этим человеком и оказался Гейдрих.
Каждый военачальник, если только он хочет долгое время продержаться на своем посту, должен везде возить с собой целую команду лакеев, которые будут петь ему хвалу и в то же время смогут перерезать горло всем явным и потенциальным противникам. Усвоив эту истину, взятую из какой-то бульварной книжонки, Гейдрих прибыл в Берлин во главе отряда головорезов, среди которых красовались и кельнские насильники — Финк и Науйокс.