Они оба были в восторге от своего шефа. Его продолговатая нордическая голова была всегда переполнена планами. Для него не существовало тайн. Он видел все насквозь. Он знал, кто чем дышит, кому чего хочется, кто о чем мечтает.
Так он почувствовал, что крупная рыба — кельнские банкиры и прусские юнкеры — боится мелюзги, собранной в штурмовых отрядах СА, возглавленных одним из соратников фюрера, Эрнстом Ремом. Знал, что об устранении штурмовых отрядов от власти мечтают Геринг, Гиммлер и Гесс, и начал действовать в соответствии с этими своими сведениями.
Из гестапо в канцелярию Геринга все время поступали тревожные сигналы о несуществующих заговорах штурмовиков. Геринг сразу же бежал к Гитлеру, пересказывал все это фюреру; тот неистовствовал, топал ногами, кричал, что сотрет Рема в порошок, разгонит СА, как крыс, и сорвет с них коричневые рубашки, чтобы не позорили честную форму национал-социализма. Было решено послать штурмовые отряды в отпуск, отобрав у них предварительно оружие, а затем уже Геринг и Гиммлер окончательно расправятся с этими бунтующими и непокорными представителями мелкой буржуазии. Они пока выкрикивали: «Евреев на виселицу, бюрократов к стенке! », а завтра, чего доброго, потащат вслед за бюрократами и собственников рейнских заводов и прусских латифундий.
Двадцать восьмого июня тридцать четвертого года Гитлер выехал в путешествие по Германии. Он побывал в Эссене на свадьбе гаулейтера Тербовена, а вечером двадцать девятого прибыл в Годесберг, около Бонна, где остановился в отеле «Дрезден». Там его ждали Геббельс, шеф прессы Отто Дитрих, командующий СД Лютце и председатель верховного партийного суда майор Бух. Геббельс и Дитрих должны были сообщать Германии о каждом шаге ее фюрера, Лютце обеспечивал безопасность Гитлера. А присутствие майора Буха указывало на то, что там, где фюрер, всегда справедливость и порядок.
Ночью из Берлина позвонил Геринг и хриплым от волнения голосом сообщил Гитлеру, что отряды СА, уволенные в отпуск, разобрали оружие и заняли свои посты, видимо готовясь к государственному перевороту. Фюрер немедленно вызвал Геббельса и Дитриха. Те сделали вид, что ничего не знают, хотя в Берлине уже лежали пачки отпечатанного выпуска «Фелькишер беобахтер», где был расписан так называемый «путч Рема», то есть государственный переворот, который будто бы собирались осуществить штурмовики, и даже было сообщено, кто расстрелян. В списке «казненных» изменников фигурировали имена Рема, генерала Шлейхера и заместителя Рема Эдмунда Гейнеса, которого в это время даже не было в Германии,— за неделю до событий он уехал отдыхать на остров Мадейра. Но Геббельс хорошо знал, что руки гестапо дотянутся куда угодно, поэтому Гейнес тоже попал в мартиролог.
В два часа ночи Гитлер вылетел в Мюнхен. На аэродроме Шляйссгайм его встретил руководитель мюнхенского СА Шнайдгубер, чтобы доложить о том, что оружие собрано и штурмовики готовы идти в отпуск. Но Гитлер сорвал с него погоны и приказал гаулейтеру Баварии Вагнеру арестовать «изменника». Дальше все пошло как по-писаному.
В Бад-Висзее, где Рем, заказав лучшие мюнхенские блюда и напитки, ждал Гитлера, прибыла часть эсэсовцев во главе с командиром «СС Лейбштандарт Адольф Гитлер» Зеппом Дитрихом. Рема подняли с постели, прямо в пижаме привезли в мюнхенскую тюрьму, сунули ему в руки номер «Фелькишер беобахтер», где были описаны его «путч» и его смерть, и намекнули, чтобы он покончил самоубийством. Но Рем был недогадлив, поэтому пришлось послать в камеру двоих эсэсовцев, и они пристрелили лучшего друга фюрера.
А в это время в Берлине в резиденции Геринга тоже кипела «работа». Геринг, Гиммлер и Гейдрих сидели в кабинете «толстого Германа», развалясь в удобных креслах. Геринг и Гейдрих попивали коньяк, Гиммлер скучал, рассматривая свои полированные ногти. Каждую минуту эсэсовцы втаскивали в кабинет каких-то перепуганных, обезумевших людей. Гейдрих ставил в списке «птичку», а Геринг ревел: «Убрать!» Гиммлер поблескивал своими очками, кривил тонкие губы — и жертву волокли во двор, чтобы бросить в машину, отвезти в кадетский корпус в Гросс-Лихтерфельде и там отправить на тот свет.
Финк и Науйокс стали после той ночи штурмфюрерами.
Затем были Австрия, Чехословакия, Польша. Было много дела для тех, кто хотел «поработать». В тридцать восьмом году Финку и его друзьям пришлось здорово потрудиться в самом Берлине, когда Гейдрих приказал, чтобы в столице вспыхнуло одновременно не меньше тысячи еврейских погромов.