И вот эскадра, оснащенная новейшим оружием, неприступная для врага, эскадра, которая должна была сопровождать караван из тридцати четырех транспортов до самого Мурманска, неожиданно повернула домой, в Скапа-Флоу. Повернула, бросив транспорты, нагруженные сотнями тысяч тонн боеприпасов, столь необходимых тем, кто защищал Сталинград.
Но не моряки были виноваты в этом. Начиная от рядовых матросов, от орудийной прислуги, от радарных команд и механиков и кончая командирами кораблей и даже тем высоким седым адмиралом, что похлопывал Клифтона Честера по плечу,— все они не были повинны в том, что произошло в далеком холодном море, где-то против норвежских берегов, в высоких широтах, куда так редко забираются корабли.
Виновен во всем был капитан Норман Роупер. Да еще, может быть, сержант Клифтон Честер. Хотя, если принять во внимание его служебное положение и суровую дисциплину, которой всегда отличался королевский военно-морской флот, сержанта Честера можно, пожалуй, и оправдать.
Современный военный корабль полон громкоговорителей. Вся его большая и сложная жизнь регламентируется по радио. Радио — это и спасение для каждого моряка, и проклятие. Оно не дает человеку ни одной минуты покоя, оно все время бормочет, все время приказывает, кого-то куда-то посылает, оно никогда не спит и тебе не дает заснуть, а если, измученный, ты упадешь где-нибудь на твердый металлический пол и забудешься самую малость, оно поднимет тебя среди ночи тревожными звонками и бросит на боевой пост, где ты должен умереть или победить.
Все началось тогда с радио. Клифтон Честер, выбрав свободную минуту, болтал с ребятами, что дежурили около пом-помов[16]на верхней палубе, как вдруг у него над ухом задребезжал металлический голос: «Радио — капитану Роуперу! Радио — капитану Роуперу! »
Клифтон вмиг скатился по узкому трапу на вторую палубу, пробежал на корму, загремел по ступенькам еще ниже и уже стоял, запыхавшийся, бледный, в радиорубке.
— Заберите свою радиограмму,— сердито сказал ему лейтенант, дежуривший в рубке.— Она зашифрована так, что мы здесь ничего не можем понять. Ломайте над нею голову сами.
Клифтон отнес телеграмму капитану.
Тот, наверно, расшифровывал ее сам: он долго сидел в каюте, закрыв дверь и приказав Клифтону никого не впускать к нему. Затем велел идти за чаем и предупредил, что чай надо приготовить на несколько персон.
Когда с большим мельхиоровым подносом в руках Честер вернулся и толкнул дверь каюты ногой, то увидел, что у капитана Роупера уже сидят гости: адмирал со своим платиновым портсигаром в руке и еще два офицера из штаба адмирала. Все смотрели на бледное аскетическое лицо Роупера, который как раз заканчивал, должно быть, сильно поразившую всех фразу.
— ...«Тирпиц» с эскадрой вышел из Альтен-фиорда,— услышал Клифтон.
У него внутри все напряглось от предчувствия надвигающихся событий. Наконец-то! Наконец этот «Тирпиц» — гроза всех северных конвоев, этот фашистский линкор, который со своими трехсотвосьмидесятимиллиметровыми орудиями дежурил за несколькими рядами бонов и противолодочных сетей в узком норвежском фиорде, спрятавшись за скалистыми берегами,— наконец-то он вышел навстречу британской эскадре, и она вступит с ним в бой, чтобы победить! Ведь британцы всегда побеждают!
Об этом «Тирпице» рассказывали легенды. Гигантский корабль водоизмещением в сорок две тысячи тонн, оснащенный новейшим оружием, имеющий на борту собственные самолеты, прикрытый необыкновенно толстой броней, он вызывал смешанное чувство страха и восхищения одновременно. Однотипный с ним линкор «Бисмарк» одним-единственным залпом бортовых орудий потопил в начале войны самый большой военный корабль мира — британский линейный крейсер «Худ». Этот факт красноречиво свидетельствовал о боевой мощи «Тирпица». Однако «Бисмарка» все же потопили, и потопили британские моряки,— стало быть, «Тирпиц», как бы он ни был опасен, тоже может быть побежден. Честер знал это, как знал это и каждый британский моряк. Наверно, и капитан Роупер радовался случаю поквитаться с вражеским линкором. Поэтому и считал необходимым предупредить адмирала, чтобы тот как следует приготовился к встрече с фашистской эскадрой.