— Идите, Роупер,— сказал мягко Мартин.— Идите, я подъеду за вами, как только вы освободитесь. Здесь моя власть над вами кончается. Боюсь, навсегда. И не только власть, но даже превосходство. Да хранит вас бог, Роупер!
Это уже было нечто новое в манере поведения Мартина. Роупер забеспокоился. Он подошел к калитке, попробовал открыть ее, но она оказалась запертой. В саду и возле виллы не было ни души. У Роупера от волнения вспотели ладони.
Он начинал догадываться, что здесь, в этом банальном особняке, сейчас решится его, Роупера, судьба. Почему здесь? Почему не в привычной служебной обстановке, не в кабинетах управления, не среди известных ему по службе людей?
Пошарив взглядом по омытой дождями калитке, Роупер нашел кнопку звонка, нажал ее костлявым пальцем. Звонок не разбудил тишины, мирно дремавшей в мокрых деревьях вокруг молчаливого особняка. Пустовали дорожки в садике. Ни одна тень не мелькнула в окнах. Роупер хотел было позвонить снова, как вдруг увидел, что по боковой аллее спешит к калитке хромой инвалид, старый ветеран, пожалуй еще викторианской эпохи, своеобразный музейный экспонат, с той только разницей, что облачен он был не в старомодный мундир, а в американский непромокаемый плащ.
Инвалид молча отворил калитку и провел майора через сад. У подъезда он, не говоря ни слова, показал Роуперу рукой, куда надо идти, и исчез.
Роупер вошел в темноватую переднюю, сбросил шинель, фуражку, пригладил волосы и нерешительно постучал в тяжелую дверь, ведущую в глубь виллы. Никакого ответа. Он нажал на дверь — она легко открылась. Сделал шаг через порог и очутился в большом продолговатом холле, стены которого были увешаны картинами кисти старых мастеров. Видимо, у Мартина все же были какие-то связи с аристократами, если он привез его, Роупера, в такой поистине аристократический особняк, где картин — как в старом замке, принадлежащем богатой фамилии.
Но — черт возьми! — какое отношение ко всему этому: к аристократии, к роскошным виллам и дорогим картинам — имеет он, майор Роупер?! С какой стати Мартин решил вводить его в свой круг, да еще таким таинственно-загадочным образом?
В двери, что была перед ним, колыхнулась тяжелая портьера, из-за нее показался высокий толстый мужчина с моложавым, румяным, как у жителя гор, лицом и седыми, взбитыми в невысокий кок реденькими волосами на массивном черепе. Мужчина был одет в полевую форму британской королевской гвардии. На левом рукаве его мундира было нашито изображение глаза — символ неусыпной бдительности, витой зеленый шнур аксельбанта встречался у кармана френча с целым семейством разнокалиберных брелоков, довольно странно выглядевших на военном мундире. Взглянув на погоны вошедшего и увидев, что это полковник, Роупер поспешно щелкнул каблуками и почтительно вытянулся перед старшим по чину.
— Рад с вами познакомиться,— быстро подходя к Роуперу густым басом промолвил полковник.— Виски?
Был десятый час утра, время, когда ни один англичанин виски не пьет. Однако Роупер не отважился отказаться.
Полковник подошел к невысокому столику, сел в кресло, показав Роуперу на кресло напротив, пододвинул к себе высокую бутылку и стакан. Налил в стакан прозрачной жидкости, добавил из сифона, стоявшего тут же, содовой и подвинул бутылку майору. Роупер поспешно проделал те же операции, что и полковник.
— За короля,— сказал полковник.
— За короля,— эхом отозвался майор.
— Курите? — спросил полковник, доставая из кожаной шкатулки, лежавшей на столике, длинную гавану и снова запирая шкатулку маленьким ключиком, который висел у него среди брелоков.
— Сигареты,— сказал Роупер, поняв, что претендовать на гавану после того, как у тебя перед носом замкнули шкатулку, было бы дерзостью и унижением.
— В вашем возрасте я тоже отдавал предпочтение сигаретам,— прокряхтел полковник.
В комнату вбежал черный пудель. Он сел неподалеку от полковника и выжидающе посмотрел на него. Полковник поднялся, взял с другого, совсем крошечного столика в углу тарелочку с едой и поставил ее перед пуделем.
«Я попал в совершенно изысканное общество,— мысленно посмеялся над собой Роупер,— картины, сигары, собаки...»
— Собака всегда должна получать еду из рук своего хозяина. Не так ли? — обратился к Роуперу полковник.