— Держись, щас будет ветер! — провальсировывая мимо, успел прошептать мне брат.
Я в последний раз взглянул на вертолет и увидел офигевшее, но безумно довольное лицо Ивана. Рядом с ним сидело абсолютно спокойное симпатичное лицо полковника ВВС. Что Иван сделал, как он его уговорил — это нам не известно, поэтому и врать мы не будем, просто расскажем, что мы видели. А увидели мы, закрыв глаза, вот что, — сначала пошла песчаная буря, потом ветер сорвал с невесты фату, и она очень красиво полетела в сосны, за ней полетела и сама невеста, лишаясь в полете сначала юбки, потом бюстгальтера, потом плавочек, потом кофты. Опечатка, подумаете вы! Неточность! Подловили авторов! Как ветер мог сорвать лифчик, а потом кофточку, ведь женщины обычно одевают груди в лифчик под кофточкой! Успокойтесь, мои въедливые копайки! Ветер действительно сорвал сначала лифчик невесты. Чтобы не подставлять наш фильм! Он сначала проверил, в каком состоянии груди невесты, а потом уже решился оголить их перед объективом камеры, чтобы зрители, пришедшие в кинотеатр, смогли получить эстетическое удовольствие! Так, ладно... За невестой летел Митя, костюм которого ветер не решился сорвать, поэтому Митя летел одетый и красивый. Большая плеяда голых актеров из Санкт-Петербурга гордой цапельной стаей, нехотя, потянулась к облакам вслед за Митей. Тит пытался противостоять ветру, он стоял, крепко упершись двумя ногами в землю, как сектант-почвенник. Периодически он тер глаза, пытаясь вытряхнуть из них песок. Тит никак не мог понять, что происходит, он не хотел смириться, что какая-то киношная стихия может быть сильнее его, Титовой воли. Стихия оказалась сильнее, и Тит полетел, хватаясь за голые икры кувыркающихся вокруг тел. Мы с братом схватились друг за друга и остались на земле. Эдик и Дениска тоже улетели, но приваренные к рельсам их камеры работали, что нам и было нужно. Последней летела Татьяна. Безумно красивая, она как истинная профессионалка продолжала кружиться в полете, как будто это вовсе не небо, а все та же танцплощадка. Хотя для настоящих звезд небо — это действительно все та же танцплощадка. Взгляните как-нибудь в безоблачную ночь наверх — и вы запросто увидите и Элвиса, и Мэрилин — они по-прежнему танцуют для нас, поют и смеются... Не ленитесь аплодировать, глядя на небо в безоблачную ночь.
Подлетев вплотную к стеле, символизирующей границу Европы-Азии, полковник развернулся, разбил лопастями все декорации и полетел в свою часть на ужин. Без поддержки ветра актеры тут же попадали на мягкие поляны Выборгского леса.
Я открыл глаза. Передо мной стоял радостный режиссер, у которого все получилось.
— Ну как?
— Мазёво!
— Снимали?
— Ага!
— Живы?
— Вроде да...
— То, что не убивает, делает нас сильней! Кто сказал? — вывернул наш диалог в интеллектуальное русло Иван.
— Кенни Вест, — не сплоховал я.
Иван поморщился моему ответу, но тут же выкрутился.
— А у кого он это слизал?
— У группы Дафт Панк!
Больше Иван не вел со мной интеллектуальных бесед. Мы побрели в «Чайку», по пути подбирая упавших с неба актеров.
Не всех мы нашли, и не все вернулись в «Чайку» вовремя, — так приятно голышом поваляться в траве вместе с коллегой по кадру, удовлетворяясь от одной только мысли, — как хорошо прошел съемочный день.
Пары, еще недавно яростно душившие друг друга, теперь плавно переходят к поцелуям, те же, кто посмелей — от борьбы переходят к петтингу. Иностранцы начинают щелкать фотоаппаратами, запечатлевая на пленку смешавшиеся в порыве любви и всепрощения «russian свадьбы». Среди всей этой любвеобильной кучи ползает изрядно помятый Поник. Поник встает, хочет идти, но сзади к нему подбегает Лена-рекламщица. Она бьет Поника бутылкой водки по голове. Поник падает, девушка кидает на его тело календарь и ручку. На лужайку выходит милиционер. Он подходит к машине Касика, из багажника которой доносится пронзительное мычание. Милиционер вспоминает, что все это время на его поясе болталась кобура с пистолетом. Он достает пистолет, стреляет в замок багажника, смотрит — весь обмотанный скотчем в багажнике утрамбован водитель Эдик.