Таким образом, определение и проведение удобных и надежных восточной, юго-восточной и северной границ, по мнению отечественных политгеографов и военных стратегов, являлось важнейшей задачей для Российской империи начала XX в.
В этой связи вступление России в Первую мировую войну расценивалось как ненужный и крайне нежелательный шаг, противоречащий экономическим и геополитическим, державным интересам России. А.Е. Снесарев полагал, что Россия должна сохранить позицию «третьего радующегося», жить «международным балансом», то есть не примыкать ни к одной из противоборствующих стран, заниматься внутренними реформами, укреплять свою экономическую, военную мощь и обороноспособность. На похожих позициях стояли и другие военные ученые — участники Первой мировой, оказавшиеся в эмиграции: бывший профессор Академии Генерального штаба А.К. Байов и бывший полковник русского Генерального штаба И.Ф. Патронов.
Война — это не только вооруженное противоборство, это и борьба идей, военных стратегий, геополитических школ и их прогнозов. Досадным недоразумением в преддверии Первой мировой войны являлась недооценка научных выводов отечественных геополитиков, в то время как, по верному замечанию историка Н. Яковлева, «живя на вулкане революции, российские буржуа с тоской взирали за кордон, находя тамошние страны, не имевшие непосредственно такой перспективы, невыразимо прекрасными. Отсюда разговоры, скажем, о высоком развитии военно-теоретической мысли на Западе — Шлиффене, Мольтке, Фоше, и стенания по поводу бедности талантами русской земли, где, дескать, не произрастают военные теоретики» (107). Однако историческая практика показала цену этим «столпам», допустившим ряд фатальных стратегических ошибок. В то же время отечественные военные стратеги и геополитики, многие из которых незаслуженно забыты сегодня, сумели проанализировать опыт современной войны и дать взвешенный научный прогноз о затяжном характере грядущей Первой мировой войны[31].
Приоритетной геополитической задачей, которая выдвигалась Российской империей, вступавшей в Первую мировую войну, являлась защита своей сферы влияния на Балканах (конкретнее, в царском Высочайшем манифесте от 20 июля 1914 г. говорилось о защите Сербии).
Балканский полуостров как ключевое стратегическое звено Черноморско-Средиземноморского бассейна представлял для Российской империи важнейшее геоэкономическое значение, обеспечивая выход к мировым торговым путям. В геостратегическом плане Балканы являются плацдармом для ведения наступательных военных действий в восточном направлении, в том числе для кампаний против России вроде «Drang nach Osten»[32]. В геополитическом плане балканская зона включена в сферу, в которой исторически сосредоточены важнейшие стратегические и национальные интересы России. Сюда входят Малая Азия, Кавказ, Закавказье и Средняя Азия. Неслучайно в проектах западных держав по установлению мирового господства важнейшим направлением военной политики являлось и по сей день является создание на Балканском полуострове военно-стратегического плацдарма для установления контроля в Юго-Восточной Европе и последующего закрепления в Черноморском и Прикаспийском бассейнах.
Безусловно, вторжение на Балканы враждебной страны в преддверии Первой мировой войны представляло угрозу для национальной безопасности Российской империи. Поэтому в Высочайшем манифесте о вступлении в войну говорилось об оборонительных целях нашей страны: «Ныне предстоит уже не заступаться только за несправедливо обиженную родственную нам страну, но оградить честь, достоинство, целость России и положение ее среди Великих держав» (108).
Российская символическая карта мира. 1915 г.
Русская геополитическая школа признавала стратегическую целесообразность укрепления России на Балканах. Однако к идее Балканского союза наши ученые-геостратеги относились настороженно[33]. По мнению генерала А.Е. Вандама, она была взята на вооружение англичанами: Балканский союз был брошен на слабеющую Турцию, не могущую более представлять собой надежный заслон для русских и немцев на пути к Средиземному морю (109). Усиливая Сербию, Черногорию и Грецию после размежевания отнятых у Турции земель, Англия «двойным барьером заградила первый Балканский путь» (110). А после второй Балканской войны Британия, дав возможность Турции вернуть некоторые потерянные земли, еще более усилила оборону Проливов.
31
В частности, об этом писали генералы Н.Н. Головин, Н.П. Михневич, А.Х. Елчанинов, В.Л. Черемисов.
33
Учитывалось влияние Англии в Греции, проводником которого был первый министр Греции Венизелос.