Но, пожалуй, это был бы слишком возвышенный эпиграф к столь скромному труду, что рождается на этом столе…
Шенбек замешкался. Собственно, это пришло ему в голову только сейчас: уместно ли начинать книгу об общегерманцах с войны? Ведь Германия войны не хочет, не хочет ее и Alldeutscher Bund! Немецкий народ нуждается лишь в достаточном количестве земли для своих сыновей и в таком месте под солнцем, которое соответствовало бы его развитию и силе. Разумеется, коль скоро некоторые государства оспаривают эти справедливые требования, то что же еще остается, как не с оружием в руках отстаивать их? Каждая нация имеет на это право, более того, долг каждой нации это право на жизнь утверждать. Особенно это касается немецкой нации, во-первых, потому что остальные постоянно ее оттесняют и умаляют, а во-вторых, потому что она самая здоровая и самая сильная. Если она утверждает и утвердит себя, то это в конечном счете будет ко благу всей Европы и даже всего мира. Ибо am deutschen Wesen wird die Welt genesen!{[50]} Впрочем, как раз Вольф из Общегерманского Союза, блестящий мыслитель и стилист, дал точную мотивировку этого: «С биологической точки зрения человечество подразделяется на господствующие расы и на расы подчиненные. Завоевания и захват новых территорий — это как раз миссия господствующих рас. Представители этих рас могут завоевывать, умеют завоевывать, должны завоевывать! И они же должны быть рачителями преуспеяния и блага, своего и других. Ибо вторжение великодушной и благородной расы отнюдь не означает опустошения, напротив, оно ускоряет и поднимает развитие на более высокую ступень. Поэтому никакого примирения с чужеродными племенами, но как можно более сильная власть, лишенное сентиментальности сознание своего превосходства и безоговорочное присвоение всех привилегий и прав».
Удивительно, что все философские выкладки и рассуждения об обществе и мире неизменно возвращаются к теме… войны. Как бумеранг. Видимо, это закономерно.
В этой связи Шенбек вспомнил об одном разговоре с тестем, относящемся к той поре, когда старик полагал, что сделает зятя своим сподвижником, как он тогда выразился. На самом же деле Берт был убежден, что ему отводилась роль всего-навсего подставного лица, которому надлежало в точности выполнять приказы из центра, чему он в силу своего характера и личных амбиций, естественно, воспротивился.
Произошел этот разговор тоже после ужина и даже в похожим образом обставленном, только гораздо более простом ввиду старомодности кабинете на вилле Маннесманов.
В тот вечер старик был на редкость общителен и разговорчив. И подробно развивал перед Бертом свою теорию «неизбежности войны».
— Это так просто, что и ребенок поймет. И такая в этом железная логика, что даже намек на контрдовод невозможен. Ты это сам будешь вынужден признать, хоть ты и заядлый идеалист.
Будем исходить из того, что мы лишь недавно объединились в наше целостное государство. Гораздо позднее, чем остальные европейцы. Ведь нам нет еще и полувека! Впрочем, это имело и свои преимущества. Более развитые и более древние господа соседи много чего до этого придумали, опробовали и организовали. И мы имели возможность кое-что позаимствовать, не то пришлось бы попотеть, начинай мы все с нуля. И ведь ты знаешь наших людей? Они умеют работать, они умны, послушны — чего же еще? Сейчас дело обстоит таким образом, что по производству железа и стали мы на первом месте в Европе. Даже Англию обогнали, представляешь! И весь мир опережаем в области химии и электротехники. Поди, этого достаточно, чтобы наши коллеги на Западе перепугались, потому что все это необходимо, сам знаешь для чего. Но страх, который нагоняет на них наша конкуренция, это еще не все…
Ты должен понимать, что наше процветание наряду с возрастающим производством обладает еще одним источником жизненной энергии, каковым является организация производства, самым тесным образом связанного с финансами и коммерцией. Все уже давно связано со всем, и масштабы нынче вон какие! Повсеместно. Обособленные промышленные предприятия? Местные банки? Это уже история. Конечно, ты все это и сам знаешь, я говорю это лишь потому, что мне это необходимо для обоснования вывода. Целыми отраслями промышленного производства сейчас централизованно руководят монополии, у них есть свои представители в руководящих советах банковских концернов, в свою очередь банки имеют своих представителей в руководстве промышленных гигантов, так что в распоряжении современной монополии банковский капитал, она сама снабжает себя сырьем, сама организует сбыт, определяет цены и заработную плату. Только этим можно объяснить размах нашей экономики, колоссальный рост наших прибылей. И вот теперь самое главное: на что их употребить? Куда девать такую уйму денег? Я знаю, ты скажешь, мол, капитал нужно, конечно же, вывозить, завладевать зарубежными источниками сырья и рынками сбыта, основывать свои предприятия за границей, вкладывать капитал в других странах, что позволит нам приобрести политическое влияние на них, и т. д., и т. д. Но вот тут-то как раз и мстит за себя то обстоятельство, что мы как великая держава родились поздно! То, что мы пытаемся делать сейчас, остальные сделали уже задолго до нас. Африка, пол-Азии, Австралия — все разобрано. Правда, кое-что мы иногда урывали — и по-хорошему, и по-плохому, но этого, разумеется, недостаточно, и те, по другую сторону, это знают, и это опять-таки повергает их в страх — они боятся за свои колонии, боятся, что мы будем, что мы вынуждены настаивать на новом разделе мира. Не можем же мы сами срезать побеги нашего здорового роста! Погоди, это еще не все! И в-третьих, бог троицу любит: таким образом, вовне у нас мало что есть, но то, что есть, мы отнять не позволим. Все это разбросано за морями-океанами, в том числе и рынки сбыта, наши зарубежные инвестиции. Чтобы все это защитить, нам необходим флот, причем необходим флот не только торговый, но, понятное дело, и военный. Потому-то мы и вооружаемся на море, как дьяволы. Милейший Джон Буль, конечно, поднял крик, дескать, мы готовимся на него напасть, дескать, мы угрожаем его господству на море — на своей крохотной суше он не больно-то господствует! — и вот уже из-за этого союзы, альянсы, разумеется, оборонительные, и нам не остается ничего другого, кроме как действовать тем же манером; в результате повсюду вооружаются, вооружаемся мы, вооружаются те, ибо beati possidenfes{[51]} — кажется, так говорили древние римляне.
Но ведь не может же это продолжаться до бесконечности. Правда, некоторые коллеги из сталелитейных концернов думают иначе, продавая нашему военно-морскому флоту корабельную броню по цене, вдвое превышающей себестоимость, однако на самом деле ни одно государство в мире не может без конца субсидировать вооружение. Каков же выход? Существует лишь две возможности. Либо это вооружение будет своевременно использовано… разумеется, успеха достигнет сторона более подготовленная. А ведь нет ни одного государства и ни одной нации, которая могла бы столь быстро окрепнуть экономически и политически, как Германия…
Маннесман senior{[52]} усмехнулся:
— А вторая возможность? Утопия, о которой и говорить-то не стоит. Рассуждать о ней можно лишь теоретически. Это — международное соглашение о всеобщем разоружении. Впрочем, это ничего не изменило бы, экономическая война продолжалась бы, конкуренция тоже не прекратилась бы, напротив, и тогда нам пришлось бы разбивать друг другу головы стальными ломами и кирками.
Стало быть, все же будет правильно оставить в книге в качестве идеологической посылки воинственный эпиграф из Трейчке.
6. ШЕНБЕК И ШЕНБЕК-МАННЕСМАН
Не меньше чем за час до условленного визита своего брата, своего «господина брата», как называл он его, когда бы о нем ни заговорил, надворный советник начал нервничать, тревожиться и опасаться, все ли приготовлено так, чтобы венский домашний очаг Шенбеков выглядел подобающим образом. Он ходил вокруг накрытого стола и слегка прикасался пальцами к приборам и бокалам, словно бы выражая этим свое одобрение относительно того, как они подобраны и расставлены.