Самое большее на что, в случае победы, можно было рассчитывать, это на лучшую в будущем обстановку борьбы с конкурентом. Любопытно, что еще задолго до войны в обоих лагерях довольно отчетливо знали, что говорить об «уничтожении» соперника (как мечтала об «уничтожении» Германии «Saturday Reviews» еще в 1897 г.) можно только для разжигания нужных воинственных страстей в мало рассуждающей обывательской массе. И все-таки неизбежное случилось. Если для нас не фраза, а верная мысль, что «бытие определяет сознание», то мы не вправе удивляться, что катастрофа наступила совсем независимо от того, насколько «сознание» всех участников говорило сначала против целесообразности «пробы сил» с такими затратами и усилиями, какие заведомо не оправдывались (и не могли оправдаться) ближайшими результатами. Когда экономическая действительность резко обострила противоречия интересов, то сознание заинтересованных классов в обоих лагерях начало быстро заволакиваться, терять еще недавнюю остроту и правильно рассчитывающий скептицизм стал быстро уступать место голосу страсти, критическое отношение к реальности своих выкладок заменилось легкомысленным оптимизмом и наступление катастрофы стало в прямую зависимость от любого удобного случая и сделалось вопросом времени. И это явление, совершенно неизбежное, замечалось не только в Германии но и у ее соперников.
Попытаемся отметить основные линии внутреннего развития Германии накануне образования Антанты.
В первые годы после образования Германской империи (1871–1873 гг.) искусственно созданная вследствие внезапного огромного притока капиталов благоприятная экономическая конъюнктура характеризуется основанием массы новых промышленных и банковых предприятий. Эта эпоха (время «грюндерства») кончилась крутым и жестоким кризисом 1873 г., банкротством или сильнейшим сокращением большинства вновь основанных предприятий и длительными и повторными приступами биржевой паники. Эти же годы искусственного и краткого процветания отмечены довольно большим стачечным движением, как всегда бывает при внезапных повышениях темпа промышленной деятельности и внезапно проявляющейся нужды в рабочих руках. С 1873 г., после непродолжительного (вслед за кризисом) угнетения рынка начинается снова постепенный рост промышленной деятельности, который с начала 80-х годов приобретает необычайно интенсивный характер. Ряд технических открытий и усовершенствований, начавшийся с изобретения Джилькрайста (в 1878 г.), превратил огромные, но до сих пор мало пригодные залежи лотарингской железной руды в превосходное сырье, которое могло отныне стать основанием для громадной сталелитейной промышленности. В частности, машиностроение в течение 80-х и 90-х годов начало приобретать поистине гигантские размеры, что, естественно, отразилось тотчас же на всех прочих отраслях промышленной деятельности. Громадная и превосходно организованная торговая служба при промышленности, великолепный (как нигде в мире) аппарат для распространения германских товаров — все это сильно способствовало быстрому внедрению германской промышленности на рынках всего земного шара: прежде всего в Англии и России, потом в Италии, Австрии, Испании, на Балканах, в 90-х и 900-х годах — в Южной Америке, на Дальнем Востоке, в Африке. Усиливавшаяся с каждым годом мощь Германской империи оказывала тоже деятельную и существенную помощь германским промышленникам в этом завоевательном и всегда победоносном движении. Рабочих рук стало не хватать уже с середины 90-х годов XIX столетия. Эмиграция в Америку из Германии прекратилась; на сельскохозяйственные работы (на весну, лето, часть осени) приходили из западных губерний России десятки тысяч батраков. Стачечное движение среди промышленных рабочих, а также среди углекопов в последнее десятилетие XIX и в первые годы XX в. было много сильнее, чем в предшествующие годы, сообразно с общим и на этот раз очень устойчивым и усиливающимся процветанием производства[12].
Расцвет германской промышленности в первые четырнадцать лет XX столетия (до мировой войны) не только не прекратился, но с каждым годом становился все могущественнее. На этой экономической почве в социальном составе германского народа произошло глубочайшее изменение, главной чертой которого была индустриализация страны.
В 1871 г. Германская империя насчитывала 41 миллион жителей, а в 1910 г. — 67 1/2 миллионов. Увеличение народонаселения шло параллельно с непрерывным и все ускоряющимся процессом превращения Германии в промышленную страну. Вот главные статистические иллюстрации этого факта. Взяты три даты, когда была собрана наиболее полная статистическая информация.
Число лиц, занятых (считая их семьи)
Без определенной профессии (ohne Beruf und Berufsbenennung) было: в 1882 г. — 2 1/4 миллиона, в 1895 г. — 3 1/3 миллиона, в 1907 г. — 5 174 703 человека. Итак, в 1882 г. сельское хозяйство кормило 42,5 % населения, а в 1907 г. — всего 28,6 % [13].
Из числа всей части населения, кормящегося при промышленности, самостоятельно зарабатывающих рабочих в точном смысле слова в 1907 г. в Германии числилось больше 8 1/2 миллионов человек[14]. По абсолютному числу рабочих, занятых в промышленных предприятиях и горных промыслах, а также всех наемных лиц, занятых в торговле и транспорте, Германия перед войной стояла на первом месте среди всех стран земного шара.
Следующая таблица составлена в Германии на основании данных 1907 г. (а для других стран по последним их переписям перед 1907 г.):
Неслыханные размеры промышленных и торговых успехов Германии в последние пятнадцать лет перед войной были таковы, что, например, 80-е годы становились в глазах новых германских поколений перед началом мировой войны какой-то отдаленной эпохой, не сразу и не вполне понимаемой. Известный статистик М.Мендельсон (директор статистического управления г. Ахена) совершенно правильно заметил, что, например, в 1830 г. тогдашним людям экономическое положение XIV или XV столетий казалось ближе, чем людям 1913 г. могли казаться хотя бы те же 30-е годы. Следует прибавить, что в некоторых отношениях экономическая жизнь Германии в 1900 г. была ближе к экономической жизни 1870 г., чем к экономической жизни 1913 г.: так бурно повышался темп германской торгово-промышленной деятельности именно в самые последние годы пород войной.
Уже с середины 80-х годов XIX столетия для руководящих кругов германской промышленности было ясно, что самым могучим соперником германского торгово-промышленного капитализма является капитализм английский. Не североамериканский, не бельгийский, подавно не французский, а именно английский. И все этапы победного шествия и проникновения германского капитала в те или иные части мирового рынка неизменно заставляли подводить временные итоги в форме сравнения и сопоставления германских цифр с цифрами английскими; при этом каждый пройденный этап обозначал собой гигантские успехи Германии.
12
В 1899 г. в Германии произошло 1336 стачек (99 тысяч бастующих), в 1905 г. — 2448 стачек (408 145 бастующих).